семьи. В 1864 году он неохотно променял его практически на то же самое. Он не возражал против шума и грязи (к тому времени его горло, так или иначе, уже было почти парализовано), но он пришел к выводу, что атмосфера – токсична. Деревенский воздух – вот что станет «средством продления его жизни»: «Если благодаря ему я проживу хотя бы на год дольше, то, безусловно, заработаю на этом годовую прибыль»; итак, Пайперу поручено подобрать подходящее место. Это нелегко. Чистого воздуха в Эссене уже почти не оставалось. Самое лучшее место находилось на береговых склонах реки Рур, но и там берега испещряли неглубокие карьеры, а указания Альфреда усложняли задачу. Он не только хотел избавиться от «пыли и дыма каменного угля»; он настаивал на том, чтобы было достаточно большое пространство для содержания «дома, конюшен, манежа, внутренних дворов, для парка и сада, колодцев, фонтанов, каскадов, рыбоводных прудов на холме и в долине, мест для охоты, виадуков над ложбинами, мостов, пастбищ на Руре для лошадей и других животных», – и при этом хотел, чтобы никто не знал, что именно делается. Он опасался «неудобных соседей, убогих хибар с обитателями сомнительного свойства, вороватых соседей» (поскольку все вновь поселившиеся в Эссене были крупповцами, он мог иметь в виду только своих собственных сотрудников); он также опасался, что, как только станет известно о его намерении строиться и разбивать участок, «придется платить золотом за то, что сейчас можно купить за серебро».
Для покупки участков Пайпер нашел ловкую подставную фигуру. Но информация, как это неизбежно должно было случиться, просочилась; требовалось сколько-то золота, но к концу года у него уже был временный дом. Вместо рудничного газа появился вдохновляющий аромат «земли, где можно было пасти жеребцов». Потом Альфред соорудил постоянный дом, после чего и началась карусель. Ей предстояло продолжаться целое десятилетие, потому что он планировал нечто большее, чем просто дом. Он намеревался: а) завлечь обратно Берту или по крайней мере Фрица, патетически восклицая, что его «единственный мальчик» живет «с моей женой и далеко от меня»; б) построить дворец, который был бы достоин того, чтобы принимать в нем коронованных особ; в) создать памятник самому себе. Первое было уже невыполнимо. Второе можно было бы сделать, без хлопот купив заложенный замок, но эта возможность была отклонена, когда Крупп узнал, что земельные бароны считали «баронов дымовых труб» социально неприемлемыми людьми. Оставался только третий пункт. В этом деле владелец преуспел блестяще.
Альфред Крупп изучил способности всех ведущих архитекторов на континенте и решил, что самым компетентным из всех будет сам Альфред Крупп. На протяжении пяти лет он усиленно трудился над своими планами, прерываясь только изредка. Эти бумаги и сейчас можно увидеть в семейных архивах – ужасная сумятица карандашной писанины с бесчисленными указаниями и предостережениями на полях. Все это отражает сборную солянку его неврозов и страхов. Деревянные бревна исключались. Они легко воспламенимы, и поэтому замок Круппа будет
