их подчиниться своим требованиям, у него не было достаточно власти. Как тяжело, наверное, быть реформатором, не имея на то никаких прав! Короче говоря, его ждала обычная участь третьего дирижера, обреченного на интриги и равнодушие. Штраус не получил поддержки ни со стороны первого дирижера, Германа Леви, который часто болел, хотел покоя и вообще недолюбливал семью Штрауса, ни со стороны второго дирижера, Франца Фишера, человека бездарного, который полностью разделял взгляды Перфаля.
Первыми операми, которыми поручили дирижировать Штраусу, были «Жан Парижский» Буальдьё, «Водовоз» («Два дня») Керубини и «Храмовник и еврейка» Маршнера. Штраус был далеко не в восторге от этих развлекательных сочинений, хотя Бюлов ему рассказывал, что много лет назад эти оперы доставляли ему удовольствие, поскольку их партитуры были «абсолютно чисты» и давали возможность постигать «элегантность и изящество (без вычурности)».[70] Дали ему и «Так поступают все женщины». Это свидетельствовало лишь о том, как мало тогда ценили эту оперу. Ее считали одной из самых заурядных и неудачных сочинений Моцарта, и только Штраус несколько позже возродил оперу к жизни, не раз дирижировал ею до самой старости и заставил публику изменить свое отношение к этой пленительной комедии.
Третьему капельмейстеру отдали еще одну оперу – «Бал-маскарад» Верди (в немецкой версии, конечно, как «Maskenball»). Изучая партитуру, Штраус изменил свое мнение об итальянской музыке. «Она доставляет мне удовольствие, – писал он Бюлову. – Насколько это было возможно только при одной репетиции, я дирижировал ею почти с таким же подъемом, какой испытывали вы во время исполнения «Трубадура».[71] Однако произведения, которые считались изюминкой репертуара, – основные оперы Вагнера, «Фигаро» и «Дон Жуан» Моцарта, «Фиделио» и т. п. – были поделены между Леви и Фишером.
Несмотря на то, что Штрауса пригласил в театр Перфаль, отношения у него со знаменитым директором были не лучше, чем у Вагнера и Бюлова до него. Эрнест Ньюман называл барона Карла фон Перфаля «человеком всеобъемлющего дилетантства».[72] Он был автором пьесы, «которая с блеском выдержала три постановки». Сочинял он и оперы, также не имевшие никакого успеха. Хотя он, без сомнения, был способным дипломатом и умело справлялся с трудным делом управления театром, а в молодости был искренне заинтересован в развитии немецкого искусства, его отличали крайняя косность и консерватизм. Все новое ему было настолько чуждо, что он пресекал любые попытки нарушить установившиеся каноны. Едва он примирился с музыкой Вагнера, как появился Штраус. И чем дерзновеннее Штраус становился, тем сильнее он раздражал Перфаля. Однажды, выйдя из себя, Штраус назвал его «Baron Durchfall» (слово имеет двойное значение: «провал» и «диарея»).
Совершенно очевидно, что Штраус был неудобным человеком в театре, где, к сожалению, нужен был дирижер, который хорошо бы соблюдал заведенный порядок и был бы не слишком требовательным. Перфаль не ценил
Письмо от 27 июня 1886 года.
Письмо от 13 декабря 1886 года.
