толкал перед собой тачку.
Чтобы показать детальность, с которой пленные планировали различные свои махинации, достаточно будет сказать, что в течение одного из обысков мы нашли записную книжку, содержащую подробности новых вариаций в наших сменах часовых, введенные после эпизода с туннелем в столовой, а также время включения прожекторов и личные сведения о наших офицерах и унтер-офицерах, вплоть до внешнего вида и степени веселости по воскресным утрам нашего ЛО-1. Не многое же они упустили!
Весь остаток июля, после побега Мэресса-Лебрана, в лагере было спокойно, и мы решили осуществить перекраску в помещении французов. К работе приступили три маляра; повсюду их сопровождал часовой для предупреждения того, что вполне могло стать двусторонним оборотом контрабанды.
Однажды вечером в конце дня к воротам подошли двое из них и попросили их пропустить. На вопрос, где был их товарищ и часовой, они ответили: «Kommt gleich»[23] – и направились через подъездной дворик к арке. Солдат у ворот был больше обеспокоен пропавшим маляром и часовым, но унтер-офицер на гауптвахте был настороже и прокричал двум рабочим, уже почти дошедшим до арки, чтобы они сдали свои медные жетоны. Поскольку они, казалось, не слышали его криков, он приказал солдату догнать их. У них не оказалось медных кружков вообще: это были двое заключенных (а вовсе не маляры) в первоклассном «малярном» наряде. Только они не знали, что отныне все штатские и часовые, заходящие во двор заключенных, должны были иметь при себе медный кружок, жетон с отштампованным на нем номером. Его выдавали перед входом во двор пленных, имя и номер получателя записывались в книгу на гауптвахте и проверялись на выходе. На этом побег и закончился.
После этой попытки в качестве дополнительной предупредительной меры все гражданские лица, работающие в лагере, должны были носить желтую нарукавную повязку с отпечатанной на ней свастикой. После окончания работы повязки, вместе с номерными жетонами, сдавались назад. День или два спустя два голландца, на этот раз переодетые в немецких солдат, попытались выйти из ворот. И снова – никаких контрольных номеров. Зато пленные, наконец, поняли, что не только гражданские лица, но и военнослужащие должны были иметь при себе такие жетоны. А это, разумеется, означало, что их должны иметь и пленные!
Покраска в помещениях пленных продолжалась, и вскоре один из маляров, престарелый человек, сообщил о потере кружка, номер 26. Мы предупредили всех унтер-офицеров на воротах, чтобы они смотрели в оба.
Через две недели, в самом начале августа, произошло следующее: все часовые разом покинули двор после занятия мест на лестницах, как обычно, в течение вечернего построения. У одних были винтовки, у других нет. Прожектора освещали стены, а не сами ворота. Желающие попасть назад к гауптвахте устроили свалку. Унтер-офицер на воротах лишь мельком смотрел на вручаемые ему номерные жетоны. Один младший унтер-офицер сдал свой жетон и, сказав: «У меня сообщение коменданту от дежурного
Он идет
