Гальдер уступил.
Таково было положение дел, когда фон Хассель зимним вечером ехал в Арозу…
Рисовальщик захлопывает свой блокнот, решительно подходит к отелю «Исла» и звонит.
Дверь открывается – в ее проеме стоит стройный, еще довольно молодо выглядящий человек. «Это он».
– Не подскажете ли, сударь, здесь ли находится пансион «Деталмо»?
Человек в проеме двери улыбается, подходит к иностранцу и протягивает ему руку. Лонсдейл Брайанс показывает документ. Затем начинает обычный политический разговор. Но фон Хассель не говорит ни слова о цели встречи. Англичанин разочарован.
Поскольку обе стороны начинают издалека, чтобы перейти к серьезным вещам, собственно предмет переговоров теперь неоднократно затрагивается намеками.
– Не встретиться ли нам еще раз после полудня? – предлагает немец.
Они встретились на заброшенной, практически непроезжей дороге. Теперь Хассель держал себя совершенно иначе.
– Я все обдумал и решил передать с вами лорду Галифаксу письменное изложение ситуации. – Затем он поясняет свое мнение о развитии событий: – Перед государственным переворотом должно быть достигнуто полное взаимопонимание с Англией… Прежде всего, важно было бы знать, что Англия собирается извлечь не только военную выгоду из изменений в рейхе, но и будет готова тотчас же начать переговоры с новым германским правительством. Если я получу подобное письменное согласие, то тогда смогу добиться большего у моих пока еще колеблющихся единомышленников.
Молодой англичанин отвечает с радостным возбуждением:
– Во время моей встречи с лордом Галифаксом 8 января он твердо заверил меня, что лично употребит все свое влияние в желательном смысле.
– Мне это весьма отрадно слышать. Однако необходимо, чтобы я привез в Берлин какое-то документальное подтверждение, что убедило бы моих друзей.
– Это не так просто сделать.
Фон Хассель остановился:
– Все идет к европейской катастрофе. Мы обязаны предотвратить ее. Подумайте, что означала бы подпись лорда Галифакса для моих друзей! Это было бы нечто солидное, осязаемое. Это, без всякого сомнения, послужило бы толчком. Стало бы большим моральным оправданием наших начинаний; это привлекло бы пока еще колеблющихся… это… – добавил он, – разрушило бы широко распространенное в Германии мнение, будто Англия стремится более всего к уничтожению Германии, нежели к свержению Гитлера. Я даже утверждаю, что успех или неудача государственного переворота полностью зависят от письменного заявления лорда Галифакса.
Лонсдейл Брайанс тонко чувствует, что происходит в Германии, он понимает его.
– Я сделаю все, что в моих силах, – с искренней убежденностью обещает он. – Когда вы хотели бы передать мне заявление лорду Галифаксу?
– Сегодня после обеда, лучше в «Посте».
