практиковаться на самолетах, стоявших на запасном аэродроме, учась взлетать, вести машину на высоте и садиться. За год Майер отлично изучил многочисленные кнопки и рукоятки и даже мог управляться с ними во сне, когда он летел высоко в небе. Наконец пришло время, когда Майер 2-й почувствовал себя во всеоружии. Он взлетел и стал осторожно кружить над аэродромом. Друзья, собравшиеся на поле и следившие за его смелыми действиями, затаив дыхание, ожидали катастрофы. Они слышали о таких случаях, но до сих пор ни одному из этих сумасшедших не удавалось остаться живым. Более того, Майер 2-й вбил себе в голову, что должен полететь без парашюта. Его ноги на рычагах руля направления свело судорогой, от ужаса пот тек ручьями, мокрые руки вцепились в штурвал и рычаг газа. Внизу он разглядел крохотные группки приятелей и вдруг увидел рядом другой самолет. Пилот отчаянными жестами призывал его прыгать. Майер 2-й так испугался, что рычаги руля направления едва не выскользнули у него из-под ног. Тогда он поспешно посмотрел вперед.
«Спокойно», – подумал он и громко выкрикнул:
– Я обер-ефрейтор Майер 2-й! Я буду держать себя в руках! Спокойно!
Майер 2-й кричал до тех пор, пока у него на глазах не выступили слезы. Но этот маленький монолог его успокоил и придал решимости, чтобы выполнить самую сложную часть полета. Он медленно толкнул рычаг газа вперед, готовясь к посадке. Самолет стал снижаться. Майер 2-й осторожно повернул влево и стал по нисходящей спирали кружиться над аэродромом. Земля начала стремительно приближаться. Бросив один взгляд на спидометр, а другой на положение машины относительно земли, Майер 2-й отчетливо понял, что через несколько секунд смерть для него станет реальностью. Самолет летел всего в нескольких футах над травой – как раз на расстоянии, равном глубине могилы. Прямо перед тенью машины на ее пути мчался испуганный заяц.
Майер 2-й выключил моторы. Вокруг стало очень тихо, и тут он сделал самую умную вещь в своей жизни: аккуратно потянул штурвал на себя. Машина тяжело плюхнулась на землю, подскочила, словно вальсируя, описала полный круг, развернулась в противоположном направлении и замерла, как в финале арлекинады.
Майера 2-го отправили к «отцу Филиппу» на гауптвахту, чтобы он охладил там свой пыл, посидев шесть долгих недель на воде и хлебе, развлекая себя чтением на выбор Библии или «Майн кампф». После того как Майер выдержал все это, его отправили в королевство его снов – в летную школу. И теперь он считался одним из самых выдающихся пилотов эскадрильи.
Вернер вдруг расхохотался. Летчики дружно вскочили со своих шезлонгов и торопливо повернулись спинами к проходившему мимо коту, чтобы их взгляды не встретились с глазами этого знамения беды. Когда животное проследовало вдоль ряда шезлонгов, разгорелась горячая дискуссия по поводу предчувствий и суеверий; каждый стремился выговориться. Ульрих относился, пожалуй, к самой несерьезной категории спорщиков. Он не любил число тринадцать и клялся, что никогда не полетит в пятницу, если
