согласия народа на его дальнейшие жестокие политические игры и их ужасные последствия. Всенародная радость по поводу аншлюса казалась ему мандатом на претворение в жизнь его планов. Год спустя он выступил против других наций. Это было предательством веры немецкого народа; даже если предположить, что сам он искренне верил в национальную необходимость своих действий, он все равно виноват в предательстве.
События вокруг судетского кризиса поздним летом и осенью 1938 года теперь можно рассматривать как последнее усилие оппозиционных сил переговорами сдержать стремительное продвижение Гитлера и направить его необузданные силы в мирное русло.
В июле 1938 года Гитлер присутствовал на крупном спортивном фестивале в Бреслау (главном городе земли Нижняя Саксония). Неописуемая сцена, когда, проходя мимо трибуны, немецкие жители Судет буквально кричали Гитлеру, чтобы он их освободил, произвела на него неизгладимое впечатление. Он почувствовал, что народ поддерживает его планы вооруженного вторжения в Прагу.
Еще до того, как в критический момент вмешался Муссолини, до того, как Чемберлен и Даладье приехали в Мюнхен, фон Нейрат, Геринг и другие пытались хоть как-то повлиять на Гитлера. Его поддержал только Риббентроп. Риббентроп, уже будучи министром иностранных дел, во время вторжения в Австрию оставался в Лондоне. Было ясно, что он хочет воспользоваться судетским кризисом, чтобы заручиться благосклонностью фюрера. Немецкий народ неизменно был на стороне тех, кто пытался сохранить мир и сгладить ситуацию. Людей беспокоили частые визиты Чемберлена в Берхтесгаден, Годесберг и Мюнхен. В Мюнхене Даладье снискал спонтанные овации.
Гитлер праздновал триумф освободителя судетских немцев. Пока он был доволен. За час до отлета в Лондон Чемберлен неожиданно нанес визит Гитлеру в его личные апартаменты на втором этаже дома на Принц-регентенплац и попросил того подписать заявление о том, что Англия и Германия будут поддерживать мир. Гитлер подписал, но очень неохотно. Несколько минут спустя, когда Чемберлен ушел, он гневно обвинил британского премьер-министра в том, что тот приходил только с целью провести и обмануть его.
С тех пор как Риббентроп вернулся из Лондона, Гитлер проявлял активную неприязнь к Англии, резко контрастирующую с его прежним отношением. Я вспоминаю разговор, в котором Гитлер саркастически отозвался о преувеличенной ненависти Риббентропа к Англии. Но односторонние оценки Риббентропа вскоре возымели эффект. По мере того как Гитлер осознавал неприязненное отношение Англии к нему, он все больше поддавался англофобии Риббентропа. Все это время Гитлер стоял за чисто конструктивную, мирную политику, сглаживающую национальные противоречия. Но вместо того, чтобы воспользоваться находящимися в его распоряжении ресурсами для проведения этой политики, вместо того, чтобы оценить мир, подаренный ему премьер-министром Британской империи, Гитлер поддался опьянению успехами. Он поддался безумному
