в кабинете: он определил фон Нейрата на должность главы тайного совета кабинета, чтобы не создать впечатления о какой-либо перемене курса в нашей внешней политике.
После того ужасного дня, когда Бломберг подал в отставку, я поговорил с ним еще раз на следующий день [28 января 1938 г.].
Он вручил мне ключ от своего сейфа и два больших запечатанных конверта. Один содержал секретный приказ о наследнике Гитлера, а другой – меморандум Фрича по командованию вооруженными силами, который он выносил на обсуждение весной 1937 г., после тех учений. Он стал тогда причиной важных дебатов между ними, и Бломберг угрожал подать в отставку, если Фрич будет настаивать на передаче этих записей фюреру, но оба они согласились изменить мнение. Уходя, он не оставил мне ничего, кроме этого, ни в письменном виде, ни на словах.
Он сообщил мне, что он отправляется в путешествие по Индийскому океану вместе с женой, но прежде он задержится на несколько недель в Италии; и даже таким образом он не мог бы путешествовать целый год. Он планировал написать мне в подходящий момент, чтобы спросить разрешения у Гитлера разместиться в своем коттедже в Бад-Висзее. Он вложил половину денежной суммы в свадьбу Дорочки, поскольку было бы неправильно откладывать свадьбу на неопределенный срок.
Я потратил некоторые усилия, составляя такой подробный отчет об этом деле, чтобы по крайней мере одна правдивая версия была передана на бумаге: версия Гисевиуса и другие слухи и сплетни, ходившие в кругу генералов и партийных руководителей, необоснованны и лживы. Предположение, что тайная полиция приложила руку к делу Бломберга, явно ошибочно. Что касается Фрича, я и сегодня все еще считаю, что обвинение против него было сфабриковано для того, чтобы его дальнейшее пребывание на этой должности стало невозможным: я не знаю, кто стоял за этим, скорее всего, либо Гиммлер, либо Гейдрих, его злой гений, ведь в СС и вооруженных силах было хорошо известно, что Фрич был непримиримым противником военных устремлений СС, когда штурмовые подразделения утратили свое влияние.
Всю первую неделю после 4 февраля я пребывал в изумлении в связи с моим назначением на должность начальника ОКБ – Верховного командования вооруженными силами, и, естественно, я никогда не предполагал, что принятый мною меч был обоюдоострым. Это становится ясно из записей, занесенных Йодлем в его дневник, что я тогда мог дать ему только краткое изложение событий.
Возможно, речь, произнесенная Гитлером перед его берлинскими генералами накануне встречи кабинета министров, заслуживает, чтобы немного упомянуть о ней: он тактично объявил, что произошло и каковы результаты этого и что он принял на себя должность Верховного главнокомандующего вооруженными силами, в то время как было учреждено верховное командование во главе со мной. Только генерал фон Манштейн спросил, будет ли также назначен начальник Генерального штаба вооруженных сил, на что Гитлер ответил, что должность вакантна до тех пор, пока
