Русской армии Врангеля, а также десятки тысяч русских мирных беженцев, поверив обещаниям амнистии, сдались в плен и были зверски убиты командами палачей под руководством эмиссаров из Москвы – Белы Куна и Розалии Землячки (Залкинд). – Ред.)
– Вы слышали, товарищ? Здесь, в больнице, лежит человек, который их видел.
– Кто кого видел?
– Мертвецов, – объяснила женщина, выходя из булочной с караваем хлеба, полученным по распределению.
– И среди них возвышается во весь рост священник с развевающимися волосами и воздетыми к небу руками, проклинающий нас и наш город. Все они стоймя бродят по морскому дну. Слышите, стоймя!
Слухи о бродящих мертвецах распространились от дома к дому, проникли в красноармейские казармы, в тюремные камеры приговоренных к смерти, поползли по узким кривым переулкам и трущобам Одессы, где обитал пролетариат. Вечером в городе, в разных концах, стали раздаваться угрозы по адресу руководителей красных.
На следующее утро в порту вспыхнул бунт и началась забастовка. Туда поспешил главный комиссар ЧК.
– Мертвые не бродят! Идиоты! – яростно кричал он возбужденным собравшимся. – Тела стоят прямо, потому что после трех дней пребывания в воде стремятся всплыть на поверхность, а груз, привязанный к ногам, держит их у дна. Кончайте базарить, товарищи, и возвращайтесь на свои рабочие места.
– Мертвые шлют вам свои проклятия! – крикнула какая-то женщина.
– Мертвые околдовали наш город, наших детей и тебя, сволочь! – взревела толпа.
Главный комиссар исчез за шеренгой чекистов с винтовками на изготовку.
– Очистить улицу! Разойдись!
Из толпы полетели камни, и люди, судя по всему, не собирались отступать.
Комиссар махнул рукой в кожаной перчатке. Когда дым рассеялся, улица была пуста. Главный комиссар, перешагивая через убитых, поспешил к своему автомобилю.
Пожилая женщина, сделав последний глоток, поставила чашку на блюдечко.
– Мы намереваемся освободить русский народ, – заверил я, – освободить от красного рабства и бессмысленного существования.
– До женитьбы мой муж принадлежал к меньшевикам, – продолжала моя собеседница. – Он тоже мечтал об освобождении народов России. Каждый россиянин мечтает об этом, независимо от его взглядов или ощущений. Но моему мужу в ходе борьбы пришлось столкнуться с теми же самыми явлениями, какие мы наблюдаем вокруг и сегодня. Он умер после двадцати лет принудительных работ, так и не дождавшись осуществления своей мечты, а расстрелы, виселицы и депортации по-прежнему продолжаются.
– Мы спасем русских людей, – упрямо повторял я.
– Позвольте мне поблагодарить вас, солдат, за вашу доброту, проявленную к старой женщине, – сказала она, поднимаясь. – Но прежде чем уйти, я сообщу вам великую правду: русский народ спасет и освободит не тот, кто сильнее, а тот, кто милосерднее.
Оставшись
