протечет или засорится?
– Меня сейчас стошнит, – предупреждает Максим.
– Учти, заказывать ремонт в фирме нельзя. Ты им заплатишь десять тысяч, они наймут армян за шесть, армяне найдут каких-нибудь украинцев за три.
– Значит, лучше сразу искать украинцев.
– Именно. К тому же стены ты видел – их надо выравнивать. А если выравнивать, то заодно и проводку заменить не мешало бы. Стены надо штробить.
– Штробить, – растерянно повторяет Максим.
– Да. Не пугайся. А вообще-то я тебе скажу, что надо делать.
– Кажется, я знаю. Надо напиться.
– Это не поможет. То же самое, в такой же квартире я спроектировала одной заказчице. Можно будет как-нибудь с ней договориться, чтобы посмотреть.
– Давай прямо сейчас.
– Давай, тем более на твоей новенькой машине. Как это ты отважился на старости лет?
– Ну, знаешь, страшно стало – всю жизнь прожить пешеходом.
Уже в машине Марьяна продолжает:
– У нее квартира один в один ваша. Посмотришь перепланировку. Понравится – поговорим. Слушай, что происходит? Народ взбесился. Все создают прибавочную стоимость. Макс, а у нас с тобой будут товарно-денежные отношения?
За открытым окном пробегает мимо темно-синяя улица, разукрашенная яркими пятнами витрин, растекшимися желтками фонарей, разлетающимся конфетти из звуков, срывающихся с тротуаров и дороги, подхваченных ветром.
– Каких только отношений у нас с тобой не было. Зачем тебе товарно-денежные?
– Да? А какие ты можешь предложить?
– Бартерные. Ты мне – интерьер, я тебе – зубы.
– Тьфу! Неинтересно.
– А что тебе интересно?
– Ты обо мне думаешь как о женщине? – Ее зрачки скатываются в уголки глаз и застывают, наблюдая за Максимом. – Я прихожу к тебе голой во сне?
– Регулярно, – не отрываясь от дороги, говорит он.
– И ты молчишь?! Я, Максик, уже в том возрасте, когда после таких слов надо благодарить и быстро раздеваться.
– Марьяна, ты что-нибудь про десять заповедей слышала?
– Перестань. Во всех правилах есть определенная доля условностей и допущений, включая десять твоих библейских заповедей. Например, что считается грехом в постулате: не возлюби жены ближнего своего? До какой степени, спрашивается, нельзя? Даже в мыслях? А поцеловаться? И как насчет петинга? Или вот: «не укради». А если по безналу? Это все давно уже устарело. А ты что, стал набожным?
– Я серьезно. Ты же собиралась заняться зубами?
– Я бы тебе и бесплатно сделала, – как бы обижается Марьяна, – а ты видишь какой меркантильный. Здесь тормози! Ее зовут Анна.
Дверь в квартиру приоткрыта. Марьяна пропускает вперед Максима, и тут же раздался глухой удар тяжелого неодушевленного предмета, канонада двух упавших тел, залп выплеснувшейся откуда-то воды, громыхание
