Но они оказались не таковы.
К тому же к ним побежали другие угнетенные. Надо сказать, что I век до н. э. был еще временем классического рабовладения в Риме. В его крайних проявлениях раб – это говорящий инструмент («instrumentum vocalis», по выражению Варрона). Такое отношение приводило к отчаянному положению многих людей, а отчаявшиеся способны ухватиться за любую надежду.
И вот лагерь на вершине Везувия стал притягивать недовольных. По данным историков, численность их быстро росла и вскоре достигла 10 тысяч человек. Они превратились в шайку разбойников. Им нужно было питаться, они грабили и наводили ужас на окрестности. Поэтому в Риме в конце концов сочли нужным ими заняться.
В Кампанию был направлен претор Клодий (высокий ранг!) с тремя тысячами человек. Считалось, что этого вполне достаточно, чтобы справиться с любым числом рабов.
Это были пока не легионеры, а охранные войска, но под командованием претора. Клодий счел, что с рабами нечего воевать, узкая тропинка его дезориентировала. Выбрал место, где Везувий со всех сторон неприступен, хорошо перегородил единственную тропу, стал лагерем и начал дожидаться, когда восставшие погибнут без продовольствия.
Но одно из главных личных качеств Спартака, которое отмечает Плутарх, таково – он никогда не сдавался. Он придумал сплести лестницы и канаты из изобильно произраставшего на Везувии дикого винограда. Темной ночью, когда в стане Клодия царила полная беспечность: кто спал, кто развлекался, – они спустились прямо на лагерь, прихватив с собой награбленное к тому моменту оружие. И просто уничтожили отряд Клодия. Лагерь был совершенно разгромлен. Римляне побежали! Это было невероятное и позорное событие. Спартак сделался могущественен и страшен.
Тогда Рим направил в Кампанию другого претора, Вариния, с требованием быстро проучить рабов. Состоялся бой, советник Вариния, Касиний, едва не попал в плен. Его конь достался лично Спартаку. Саллюстий пишет, что римляне были потрясены, появились случаи дезертирства.
А Спартак в это время строит войско. Под его контролем вся Южная Италия. Теперь он принимает не всех, кто к нему бежит, а лишь тех, кто будет воевать. Его войско стало огромным, причем это была уже не просто толпа рабов.
В 72 году до н. э. он направляется на север. У всех простейшая мысль – на Рим!
В Риме началась паника. Припомнили даже старую фразу, III века до н. э., времен Ганнибала, – «Hannibal ante portas» («Ганнибал у ворот»). Похоже по духу на морской клич: «Полундра!» Плохо дело, караул, спасайся кто может! Богатые римляне бегут из поместий, жгут бумаги, заискивают перед своими рабами…
Но вот тут возникают смутные сведения о разногласиях среди предводителей восставших. Дело в том, что у Спартака к тому времени появились сопредводители, Крикс и Эномай, по происхождению, видимо, галлы, с территории будущей Франции. (Эти земли не были еще покорены Цезарем.)
Спартак, вероятно, с самого начала предполагал пройти мимо Рима, не нападая
