именно Трамница? – спросил Тилль.
– До недавнего времени наше предположение составляло девяносто девять процентов, но час назад у нас появилась стопроцентная уверенность, – ответил Скания.
– Почему?
– Следствию удалось кое-что найти. Собственно, поэтому я и пришел.
Тиллю стало плохо. У него закружилась голова, и, чтобы не упасть, он вынужден был опереться на стул, стоявший перед телевизором.
– Что? – с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать, спросил несчастный отец. – Что вы нашли?
Каждое слово стоило ему невероятных усилий. В ответ Скания раскрыл ладонь своей мощной ручищи, но Тилль сначала ничего не смог распознать в пробивавшихся сквозь жалюзи лучиках света, в которых играли частички пыли. Он стоял столь неудачно, что эти лучи буквально слепили его, но потом, приглядевшись, несчастный отец увидел это.
В руках Скания держал маленький белый предмет, и он был… из пластика!
– Люк Скайуокер, – прошептал Тилль и отшатнулся, словно фигурка из конструктора на ладони Скании могла взорваться. – Где его нашли?
– На тумбочке Трамница, когда его доставляли в операционную. Эта свинья, находясь в психушке, выставила свой трофей на всеобщее обозрение. А кроме того, есть и еще кое-что.
– Еще одно доказательство?
– Возможно.
При этих словах складки кожи под подбородком Скании обозначились еще резче. Немного помолчав, он добавил:
– Ходят слухи. «Тюремное радио», так сказать.
– И что это за слухи?
– О том, что Трамниц якобы похвалялся, что в клинике начал вести дневник, в котором он описывает свои преступления.
Глава 7
– Фридер? – раздался голос в мобильнике хирурга.
Услышав свою фамилию, произнесенную человеком, звонившим с незнакомого номера, врач, сидя за письменным столом, с раздражением откинулся на спинку стула. Он только что собирался встать, чтобы покинуть предоставленный ему кабинет, и направиться в операционную «Каменной клиники».
– Мне очень неловко, что приходится вас беспокоить, – отчетливо проговорил незнакомец.
И тем не менее его голос звучал как-то отдаленно, грозя утонуть в монотонном шуме бушевавшего за окнами кабинета ливня. Здесь, на втором этаже клиники, порывы ветра, попадая в вентиляционные и лифтовые шахты, производили звуки, напоминавшие завывания насмерть перепуганной собаки.
– С кем я говорю? – нетерпеливо уточнил Фридер.
– Меня зовут Тилль Беркхофф. Я отец Макса.
«О боже!» – подумал Фридер, невольно сделав глотательное движение и неосознанно кивнув.
Теперь он понял, с кем разговаривает и чего желает от него этот несчастный человек. Сердце у врача непроизвольно забилось сильнее. Пульс у Фридера участился, и его бросило в жар.
– Как вы узнали мой номер? –
