style="font-size:15px;"> Итан внимательно слушает. Впитывает каждое мое слово. А затем подводит итог:
– Ты любила меня.
– Да. Я любила тебя до боли в груди.
Он наклоняется еще ближе.
– Я хочу поцеловать тебя.
У меня перехватывает дыхание.
– Ладно, – говорю я.
– Но я не хочу… мне бы не хотелось, чтобы это было чем-то мимолетным… на одну ночь.
– Я не знаю, что это, – говорю я ему, – но точно знаю, что не на одну ночь.
Улыбнувшись, Итан касается моих губ.
Поцелуй его поначалу легок и нежен, но уже через пару секунд мы тонем в желании. Губы Итана двигаются так же, как много лет назад, да и тело его ощущается совсем как тогда. Такое чувство, будто нам удалось повернуть время вспять.
Когда мы оказываемся наконец в его постели, кажется, будто мы вовсе не расставались. Не было нашей разлуки и его отъезда в университет. В моей жизни не было Криса Родригеза, а в жизни Итана Алисии Фостер. Меня не мучил холод Бостона и не томила жара Остина, не поливали дожди Портленда и Сиэтла. Да и Нью-Йорк со всеми его разочарованиями не сумел подпортить мне жизнь.
Похоже, мне удалось наконец-то принять правильное решение.
Три дня спустя
Я открываю глаза.
Голова у меня тяжелая. Мир вокруг будто подернут дымкой. Медленно, очень медленно возвращаюсь я к действительности.
Я лежу на больничной койке. Лежу вытянувшись, без движения. На меня смотрит светловолосая женщина лет сорока. На ней белый халат, в руках какая-то папка.
Похоже, раньше мы не встречались.
– Ханна? – произносит она. – Кивни, если слышишь. Не пытайся пока говорить. Просто кивни.
Я киваю. Даже это крохотное движение отзывается болью во всем теле.
– Ханна, меня зовут доктор Винтерс. Ты в больнице. Попала сюда после того, как тебя сбила машина.
Я снова киваю.
– Детали мы обсудим позже, а пока сосредоточимся на главном, хорошо?
Кивок. Что еще мне остается делать?
– Скажи, тебе сейчас очень больно? Оцени по шкале от одного до десяти, где десять – так плохо, что нельзя терпеть, а один – ни намека на боль.
Я пытаюсь заговорить, но она тут же останавливает меня.
– Покажи на пальцах. Не поднимай руки. Покажи, как есть.
Немного подумав, я поджимаю четыре пальца на левой руке.
– Шесть? – уточняет она. – Понятно.
Она записывает что-то в свою папку, после чего начинает колдовать у одного из аппаратов, который стоит рядом с кроватью.
– Понемногу мы сведем все к единице. – Она ободряюще улыбается мне. – Скоро ты сможешь двигать руками и телом. Да и говорить будет намного проще. Видишь ли, ты потеряла много крови… плюс многочисленные переломы. Так что с ходьбой поначалу будут проблемы. Придется как следует попрактиковаться, но со временем все наладится. Вот то, что тебе следует знать.
Я киваю. Боль ощущается
