скучала по тем дням, которые мы проводили только вдвоем, исследуя окружающий мир и поражаясь ему. Теперь мы постоянно куда-то спешили. Вечно опаздывали. Вечно ехали. Торопились поесть и прибрать за собой. Не могли себе позволить просто остановиться и передохнуть. Боясь, что я чего-то не успею, о чем-то забуду, подведу нас еще сильнее, я перестала уделять время дочери – хотя бы на то, чтобы посмотреть, как гусеница ползет по дорожке в саду.
Хотя остальные соседи больше напоминали призраков, проявлявших себя разве что звуками смыва в туалете или скрежетом стула, передвигаемого по полу, дама, которая жила подо мной, действовала куда более активно, начиная стучать в потолок ручкой от швабры и громко ругаться всякий раз, как Мия пробегала по голому полу. Когда мы только переехали, я смела листья и паутину с балкона вниз на землю. Она тут же заорала: «Что за черт?!» – со своего балкона под нами. Помимо стука шваброй в потолок, это был единственный раз, когда она решила со мной пообщаться, хоть и не напрямую.
– Что это за дерьмо?! – продолжала она. – Какого черта ты мне его вывалила на голову?
Я скользнула внутрь, осторожно прикрыла балкон и, съежившись, присела на диван, надеясь, что она не поднимется и не станет колотить в дверь.
Соседи сверху – мать с тремя детьми – редко бывали дома. В первые недели я только изредка слышала их. Я ложилась спать около десяти вечера, а они примерно в это же время поднимались по лестнице к себе в квартиру. Минут через двадцать у них все стихало тоже.
Однажды утром, на рассвете, я услышала, как они спускаются, и подбежала к окну, чтобы посмотреть – мне было любопытно, какие еще люди оказались со мной в одной ситуации.
Я увидела высокую женщину в красно-фиолетовой куртке и белых кроссовках. При ходьбе она сильно хромала. Двое мальчиков школьного возраста и девочка помладше шли за ней. Трудно было даже представить, каково ей приходится. У меня-то ребенок был только один! После этого я видела ее еще несколько раз. Ее дочка всегда ходила аккуратно причесанная, с косичками, завязанными яркими ленточками. Я гадала, куда они уезжают на весь день, как она умудряется добиться, чтобы дети вели себя так тихо и воспитанно. Она казалась мне хорошей матерью – дети ее уважали, что вызывало у меня зависть. Мой ребенок только-только научился ходить, но уже убегал от меня или отбивался каждую секунду, которую не спал.
– Жизнь заставит – и не к такому привыкнешь, – сказала мне моя соседка по имени Брук, когда мы однажды возвращались в свои квартиры после внезапной проверки на предмет употребления алкоголя. Мы с ней столкнулись в дверях и впервые разговорились. Я немного знала Брук по нашей прошлой жизни, когда она разливала пиво в баре, куда нам нравилось ходить. Я представить не могла, что привело ее в такое место. Но я ни о чем не спрашивала. И не хотела, чтобы спрашивали меня.
Я никогда не разговаривала ни с одним из мужчин, живших в отдельном блоке в дальнем
