он и попросил того подготовить. После этого он покинул Стокгольм и, посетив Упсалу, провел праздник Троицы в Сигтуне на острове, расположенном в тридцати милях к северу от Стокгольма. Здесь его застал Бонхёффер, использовавший, чтобы попасть на остров, пропуск, выданный министерством иностранных дел по просьбе генерала Остера. План визита был разработан в абвере Остером, Донаньи и самим Бонхёффером.
Бонхёффер, как и можно было ожидать, был смелее, откровеннее и дальновиднее в своих речах, чем Шёнфельд. Сначала друзья, обрадованные встречей, беседовали о личных вопросах. Одна из сестер Бонхёффера находилась в Англии, и Бонхёффер хотел, чтобы Белл передал ей письма. Он рассказал Беллу, что не может ни проповедовать, ни издавать свои книги, что его колледж закрыт, а сам он опасается, что его вынудят сражаться за Гитлера вместо того, чтобы вести войну против него. Белл припомнил, что, когда они в последний раз встречались в Англии, Бонхёффер высказывал опасения относительно своего призыва на службу нацистам и утверждал, что едва удерживается от искушения покинуть Германию, пока еще остается на свободе. Тогда немецкий священнослужитель утверждал, что совесть не позволяет ему участвовать в войне при сложившихся обстоятельствах. С другой стороны, конфессиональная церковь, как таковая, не выразила по этому вопросу определенного отношения, и, вероятнее всего, пока не могла этого сделать. Поэтому Бонхёффер опасался принести огромный вред братьям, отстаивая свою точку зрения, которая будет рассматриваться режимом как типичная враждебная позиция церкви по отношению к государству. К тому же он и думать не желал о принесении военной присяги.
Однако пока ему удавалось избегать военной службы, а даже весьма незначительная работа на абвер защищала от назойливого внимания гестапо в те времена, когда нацисты еще проявляли осторожность в своем стремлении прибрать к рукам пасторов, если только не чувствовали себя вынужденными так поступить. Бонхёффер крайне удивился, узнав о присутствии в Швеции Шёнфельда, и со всем вниманием выслушал мнение Белла. Тот особенно подчеркнул, что его доклад по приезде домой обязательно вызовет подозрение британского правительства. Даже понимая огромную опасность, в которой находился Шёнфельд, Белл предложил ему назвать некоторые имена руководителей движения, считая, что это позволит англичанам отнестись к информации с большим доверием. Немец с готовностью согласился, хотя чичестерский епископ отчетливо видел, как тяжело у него на сердце.
Тогда Бонхёффер назвал несколько имен влиятельных людей, участвовавших в заговоре против Гитлера. Среди них был, например, старый генерал Людвиг Бек, генерал Хаммерштейн – оба бывшие начальники Генерального штаба. И они были не одиноки. Многие другие генералы и фельдмаршалы армии резерва были готовы выступить в решающий момент. Он говорил о Карле Герделере, бывшем обер-бургомистре Лейпцига и имперском комиссаре по вопросам цен, о бывших профсоюзных
