он.
Тайхман не ответил. Вопрос показался ему таким глупым, что он чуть было не вытер окровавленные пальцы о лицо военного.
– Здесь кровь, – произнес тот и нахмурился. – И много крови, правда?
«Жаль, что я выбросил в море оторванную ногу», – подумал Тайхман.
– Что случилось? Здесь кого-то убили?
В эту минуту вернулся человек, которому принадлежал фонарик.
– Где мой фонарь?
Он лежал в луже крови. Человек поднял его.
– Там ее туфля.
Тайхман поднял туфлю и засунул в карман куртки.
– Я хочу знать, кого здесь убили? – резким голосом спросил человек в форме.
– Вон там ее отец, – ответил Тайхман.
Человек в форме сел в машину. Шофер завел мотор, но он снова вышел из нее и сказал:
– Мы должны стиснуть зубы, товарищи, мы…
– Что вы сказали? – спросил Тайхман, который ничего не понял.
– Выключи мотор. Надо беречь бензин, – велел шоферу военный, а потом повернулся к Тайхману: – Мы воюем и должны стиснуть зубы. Но мы победим.
Он забрался в машину и уселся рядом с шофером. Когда мотор снова заработал, он крикнул:
– Бог покарает Англию!
Человек с фонарем выкрикнул в ответ:
– Хайль Гитлер! – а Тайхману сказал: – Смотри-ка, чиновник, а интересуется жизнью народа.
– Может, и интересуется, – согласился Тайхман, – но он сэкономил бы гораздо больше бензина, если бы не велел глушить мотор. На холостых оборотах он потребляет меньше горючего, чем когда его заводят.
– Завидую крепости ваших нервов.
– Почему?
– Ну, знаете ли… Впрочем, хайль Гитлер!
Вернувшись на «Милуоки», Тайхман спросил ночного стюарда, можно ли принять ванну.
– Разумеется, можно, – ответил тот.
Стюард провел его на палубу А, где располагались каюты первого класса с ванными, и сказал:
– Оставьте вашу одежду здесь. Я пришлю китайца, и он ее почистит, пока вы будете мыться.
– Отлично, – кивнул Тайхман. – Можете передать ему, чтобы не торопился, – я просижу в ванне не меньше часа.
Тайхман открыл горячую воду. Ванна была сделана из зеленого кафеля, да и вся комната была выдержана в зеленых тонах – это ему понравилось. Сначала он смыл кровь с рук, потом разделся и оставил одежду в каюте.
Полчаса Тайхман нежился в горячей воде. Ему очень понравилось – такого он еще никогда не испытывал. На лбу у него выступили капельки пота, а чистая горячая вода возвратила силу и покой. Душистое мыло пахло каким-то экзотическим цветком, и, прежде чем намылиться, он размял его в руках, словно это был пластилин. Затем он тщательно намыливался, пока все его тело не покрылось густой, похожей на хлопья пеной, и лег в воду. Спустя некоторое время вытащил затычку и собирался уже включить душ, как обнаружил
