фарматекс, – сказала она.
И дала таблетку мне. Неужели я должен это съесть, тупая мысль – но я не смог нащупать никакой другой догадки.
– И что? – спросил я в недоумении.
Она направила мою руку, чтобы я установил таблетку там, где ей место. Я слегка смутился от своей оплошности. Оленька велела ждать восемь минут, пока таблетка растворится в ней, а пока стала целоваться со мной. А я мысленно считал минуты, испытывая апатию ко всему. И я смотрел на все это, как со стороны, но член и без меня сработал, попал куда надо и уткнулся раньше времени. Короткая, подумал я. Одно мимолетное удивление. Короткая, и поехали.
«Короткая», – эта странная мысль прозвучала, как закадровый голос, поясняющий происходящее в мультипликационной сказке. Я был глупым нарисованным персонажем, и голос бабушки объяснил мне, что просто она короткая, и я тут же это принял и пошел по мультяшным своим простым делам. Все получалось технично. Но я не мог справиться с чувством собственной отстраненности. Что-то было не так, технически выглядело очень неплохо, но внутреннее не соответствовало внешнему. Я просто наблюдал, просто смотрел и прикидывал, что где-то треть члена работает вхолостую, что девушке со мной, похоже, хорошо, а мне – никак. Мы бы успели еще раз, и Оленька этого хотела, сто процентов, но я тупо дождался, пока она стала собираться.
И потом она ушла. А я остался.
Но вспоминал о ней и жалел, что не впустил Оленьку в себя. Но теперь уже поздно, да и как бы я это сделал? Она сделала это – а я нет, не знаю, почему так вышло. У нее появился парень, неважно.
И потом были еще несколько случаев, но я был пьян. А это не идет в зачет.
Теперь я отказался от Вики; нет, конечно, скорее это она отказалась от меня. И ладно – к тому моменту мне уже начинала нравиться Васильева, тоже девочка с моей группы. У маленькой Васильевой были большие умные широко посаженные глаза.
Но вся штука была в том, как она могла ради прикола сесть ко мне на колени и подышать в ухо «ежиком». Быстро-быстро в мое ухо, дышать сквозь зубы, с приятным щекочущим звуком, действительно, ежики, думаю, издают похожий звук, когда дышат. Только Васильева делала это так, что вибрации проходили от уха до нёба, потом до сердца, затем до желудка, до простаты и до ануса и уходили в пятки. Я разделялся на две части тогда: с одной стороны, был настоящим большим человеком, у которого сидит на коленях Васильева и дышит ему в ухо, с другой стороны, я – маленький игрушечный человечек – летел на парашюте по волнам вибраций, создаваемых Васильевой внутри у самого себя, только большого.
– Перестань, – тут же говорил я, слишком это было волнительно, – я не могу терпеть такое! Я же мальчик, а ты девочка!
А она на это отвечала:
– Странный человек. Не может терпеть, когда ему делают ежика в ухо.
Я решился дать ей почитать свои стихи и рассказы, и они пришлись ей по душе.
Васильева показывала интересные этюды. И вообще довольно органично
