том, что видел, то вы не доживете многих часов из тех, что тебе еще остались, ни ты, ни твоя дочь. Ты выболтал, где вас найти, и мы, конечно, найдем, если ты кому-нибудь проболтаешься о нас. Запомни, а теперь проваливай отсюда как можно быстрее.
Слова Ларсена, в дополнение к лающей немецкой речи, изображенной им, возымели, как он и ожидал, пугающее действие. Старик освободил фалинь и схватился за весла в полном смятении. Через несколько мгновений он отошел от «Артура» и спустя несколько минут скрылся в проливе.
На борту судна непосредственной реакцией было облегчение, сопровождавшееся поздравлениями, сыпавшимися на Ларсена и Бьёрни, за их хладнокровную оценку ситуации, которые перемежались многократными повторениями и смехом. Веселья не мог омрачить даже тот факт, что старик сумел разглядеть тросы и машины. Во всяком случае, в более глубоких водах вероятность повторения такого инцидента была бы нулевой.
Когда происшествие закончилось, наступила уже середина утра, но было потеряно столько времени, что до наступления этой ночи они уже не успевали добраться до точки, с которой намеревались атаковать «Тирпиц». Поэтому никакой спешки не было, и якорь, отцепленный от берега, был поднят на борт только после полудня. Был еще один прекрасный день, и вход во фьорд являл собой великолепную картину. Но возможностей для осмотра достопримечательностей не было. План операции требовал полной подготовки «Артура» в этой точке. Радиопередатчик и все прилагавшееся к нему оборудование нужно было разобрать и утопить на большой глубине. Он нужен был только на случай того, если какая-нибудь критическая ситуация возникла бы на переходе от Шетлендских островов до побережья. Потом нужно было найти все бумаги, выдающие британское происхождение, а также обрывки сигаретных пачек и прочее – и все это утопить в мешке с грузом. Нельзя было допустить ни малейшего риска, связанного с опознанием предметов, плавающих на поверхности. Пулемет сняли и спрятали в укромном месте вместе с водолазным снаряжением.
Для судна, идущего из Эдёя, курс, проложенный между островами Ростволл и Кюл, был совершенно естественным. Море было спокойным, чувствовались только случайные отдельные порывы ветра. Люди могли любоваться осенними пейзажами, ходить по палубе, работать, заниматься болтовней. Казалось, все шло согласно плану. Большую часть времени подводники оставались внизу, в каюте, хотя Брюстер иногда вставал на вахту у штурвала. После полудня мимо прошло несколько норвежских и немецких судов, некоторые совсем близко. Но этот покой прервал взволнованный Бьёрни. Во второй половине дня он просунул голову в люк и вызвал Ларсена. У него была весьма неприятная новость относительно двигателя. Он иногда глох и работал с натугой. Бьёрни не мог сказать, была ли это серьезная поломка или какая-то мелочь. Вскоре после того, как они спустились вниз, двигатель начал дымиться и скорость упала наполовину. Сначала решили, что в цилиндр попала вода из водяной рубашки охлаждения, но, поскольку двигатель все-таки продолжал вращаться, хоть и медленно, эта идея отпала. Потом Бьёрни предположил, что, может быть, сломался поршень, и они с Ларсеном долго обсуждали
