(а в раннем христианстве их пруд пруди), я сразу вспоминаю своих друзей и родственников, которые считают себя христианами, но, несмотря на все старания вести безупречную жизнь, все-таки оказались в разводе. Годами я видела, как эти добрые, этичные люди совершенно убивают себя чувством вины, будучи уверенными в том, что нарушили самую священную и древнюю христианскую заповедь – не выполнили супружеский обет. Я и сама попалась в эту ловушку, когда разводилась, а меня ведь не воспитывали в духе фундаментализма. (Мои родители были в лучшем случае «умеренными» христианами, и никто из моих родственников не корил меня, когда я разводилась.) И всё равно, когда мой брак рухнул, я провела не поддающееся исчислению количество бессонных ночей, терзаясь вопросом: простит ли меня когда-нибудь Бог за то, что я ушла от мужа. Еще долго после развода меня преследовало неотступное ощущение, что я не только потерпела неудачу, но и – почему-то – согрешила.
Подобные комплексы вины лежат глубоко, их не исправить в одночасье. Но я не могу не признать, что в те месяцы адских моральных терзаний мне было бы полезно знать кое-что о той враждебности, которая веками окружала брак в христианстве. «Сбрось с себя груз мерзостных семейных обязанностей!» – проповедовал английский священник в шестнадцатом веке, разбрызгивая слюну и отрекаясь от того, что ныне мы бы назвали семейными ценностями. «Ведь под ними скрывается ужасный, рычащий и острозубый оскал лицемерия, зависти, злобы, дурных намерений!» А вот сам святой Павел в знаменитом письме коринфянам: «Не следует мужчине касаться женщины». Никогда, ни при каких обстоятельствах, считал святой Павел, не следует мужчине касаться женщины – даже если речь идет о собственной жене. Если бы Павел добился своего, по его собственному признанию, все христиане приняли бы обет воздержания, как он. («Хотел бы я, чтобы все мужчины были чисты, как я».) Но, будучи рациональным человеком, он понимал, что планка высоковата. Поэтому требовал, чтобы христиане по возможности не вступали в брак. Холостым и незамужним советовал не жениться никогда, а вдовам и разведенным – не стремиться создать новую семью в будущем. («От жены избавлен? Не ищи новую».) При любом удобном случае Павел призывал христиан воздерживаться, обуздывать плотские страсти и жить в уединении и без секса – на земле, как в раю.
«Но если воздерживаться им не по силам, – допускал Павел в конце концов, – пусть женятся; всё лучше, чем гореть в аду».
Вот уж точно самое пессимистичное обоснование для брака в человеческой истории. Хотя оно и напоминает соглашение, к которому недавно пришли мы с Фелипе, – всё лучше, чем депортация.
Разумеется, всё это не означало, что люди перестали жениться. За исключением самых ревностных, ранние христиане в массе своей отвергли призыв к целибату, продолжая заниматься сексом и вступать в брак (обычно именно в таком порядке) без всякого участия священнослужителей. В течение нескольких веков после смерти Христа по всему западному миру браки заключались различными импровизированными
