калибром это уже его проблема, а не наша…
Целеуказание набрасывать пока не стал, по такой мишени легче попасть, чем промахнуться. Тем более, тяжёлый звездолёт сам величественно приближался к нам, закрывая своей тушей всё больше обзора. Шли мы на встречных курсах, намереваясь, видимо, затем ударить разом по тем, кто ещё остался.
Накопление заряда в отсутствие экипажа текло раздражающе медленно, и когда бортовой компьютер корвета отрапортовал о вражеском сканировании, плазма была готова лишь на девяносто семь процентов. Казалось бы –, пустяк, но в «недокрученном» состоянии выпускать её было нельзя: слишком велик риск дестабилизации и разрушения оболочки корабля. В таком случае никто, кроме нескольких ближайших «москитов», не пострадает.
Одним словом, пшик вместо бабаха.
Теперь счёт пошёл уже даже не на минуты. Спохватившись, я перевёл всю мощность реакторов в ускорители частиц, наплевав на двигатели и прочие потерявшие актуальность системы. Крайняя усталость давала о себе знать – тело отзывалось крайне неохотно, а мозг тупил. Не находись я в навороченной медицинской версии капсулы виртуального погружения, система попросила бы меня из игры ещё во время абордажа.
Дело пошло чуть быстрее, хотя воздух стал ощутимо свежеть. Энергетического кокона вокруг меня больше не было, а изодранный бронекостюм лишь частично защищал от внешней среды. Благо, что дыхательная маска была исправна. А вот Анатолию Борисовичу, как я про себя прозвал висящего на стене рыжего «таракана», нарастающая прохлада пришлась не по душе, и он продолжил яростные попытки соскочить с клинка – пока что безуспешные.
«Внимание! Звездолёт взят в целеуказание!»
– Недолго песенка играла, недолго мечник танцевал… – задумчиво пробормотал я, активируя орудие.
Девяносто девять процентов, казалось, будут держаться вечность, пока нас не размажут тонким слоем по всей звёздной системе. Но вот, наконец, две красные цифры сменились тремя зелёными, и я с огромным облегчением отдал команду на отстрел плазменного сгустка. Гудение, пробивавшееся даже через толстые стены, достигло своего апогея, а обзорные экраны на миг превратили рубку в залитый светом солярий. Меня ослепило даже сквозь плотно зажмуренные веки.
Да тут впору сварочные очки пилотам выдавать!
– И как ты тут не ослеп? – спросил я завывающего сателлита, протирая слезящиеся глаза.
Хотя пенять надо было на самого себя: не откалибровал толком оборудование, а уже жалуюсь. Надо было светофильтры проверить…
Кстати, о настройках. Я же чуть не забыл судно переименовать! Хотя… Жить ему всё равно оставалось считанные секунды, а реплики, как известно, восстановлению не подлежат. Компенсацию от Союза получу, и то хлеб.
Так что к чёрту название. Лучше посмотрю, что там с кормой эсминца творится. Пробили засор, али нет?
Как показал тактический экран – пробили, да ещё как! Гигантский корабль, способный
