же – четыреста – их было в имении, которое одна далеко не очень богатая вдова из Африки уступила своему сыну, оставив себе гораздо большую часть своего имущества. В правление Августа один вольноотпущенник, хотя его имущество сильно пострадало во время гражданских войн, оставил в наследство три тысячи шестьсот упряжек быков, двести пятьдесят тысяч голов мелкого рогатого скота и, что было почти включено в описание скота, четыре тысячи сто шестнадцать рабов.
Число подданных Рима, признававших его законы, граждан, провинциалов и рабов невозможно установить так точно, как этого требует важность предмета изучения. До нас дошло сообщение, что, когда император Клавдий исполнял должность цензора, он насчитал шесть миллионов девятьсот сорок пять тысяч римских граждан. Если добавить женщин и детей, в сумме получается около двенадцати миллионов человек. Количество подданных, относившихся к более низким разрядам – величина огромная, но неясная и изменчивая. Однако если внимательно учесть все обстоятельства, которые могли повлиять на их численность, можно считать вероятным, что во времена Клавдия провинциалов было примерно вдвое больше, чем горожан, считая людей обоего пола и всех возрастов, и что рабов было самое меньшее столько же, сколько жителей римского мира. Суммарный результат этого неточного подсчета – примерно сто двадцать миллионов человек, возможно, больше, чем население современной Европы; это самое многочисленное общество, какое когда-либо покрывала единая система управления.
Естественными последствиями умеренной и полной понимания политики, которой следовали римляне, были мир внутри страны и ее единство. Если мы посмотрим на азиатские монархии, то увидим там деспотизм в центре и слабость на окраинах, присутствие армии как средства принуждения при сборе налогов, враждебно настроенных варваров в самом сердце страны, наследственных сатрапов, силой захватывающих власть над провинциями, и подданных, которые склонны к восстанию, хотя и не способны к свободе. Но в римском мире повиновение было всеобщим, добровольным и постоянным. Побежденные народности, слившиеся в один великий народ, отказались не только от надежды, но и от самого желания вернуть себе независимость и вряд ли представляли свою жизнь отдельно от жизни Рима. Новопровозглашенный император без всяких усилий брал под свою власть все огромное пространство своих владений, и эта власть осуществлялась на берегах Темзы или Нила так же легко, как на берегах Тибра. Легионы были предназначены для войны против врагов страны, а гражданский правитель редко нуждался в помощи войск. В такой обстановке всеобщей безопасности свободное время и богатство как правителя, так и народа были направлены на то, чтобы улучшать и украшать Римскую империю.
Среди бесчисленных архитектурных сооружений, созданных римлянами, так много не замеченных историками, так мало избежавших разрушительного действия времени
