иллюзиями. Говорю тебе. Они окончательно про нас забыли.
Зулавски поднял записку, убедился, что Варгас прав и ей два месяца, затем вернулся к коробке с почтой и зарылся в бумажки.
– Вот эта с прошлой недели. Кажется. – Зулавски протянул напарнику еще одну служебку.
Тот вчитался в нее с большим подозрением. Он был уверен, что Зулавски не погнушался бы подкинуть записку в ящик, лишь бы доказать неправоту напарника. А еще подозревал, что стоит отвернуться, и он притупляет карандаши, заливает папоротник лишней водой и волшебным образом возвращает корочки на сэндвичи, которые Варгас приносит из дома, предварительно собственноручно эти корочки срезав. Порой ночами Варгас чувствовал, что сходит с ума, но изменить ничего не мог. Безумие в СНП было также засекречено и, по слухам, могло привести к повышению до руководящей должности, где наверняка еще хуже, чем на его текущей позиции. Потому в любых необъяснимых происшествиях в офисе было проще и безопаснее и дальше обвинять Зулавски.
Записку Варгас перечитал дважды. И правда – датировано прошлой неделей.
– Поздравляю. Твою заявку на дополнительные ластики шестого размера одобрили. Есть чем гордиться.
Зулавски выхватил служебку из его рук:
– Ну уже что-то. И это доказывает, что ты ошибаешься. Про нас не забыли.
– Я просто смирился с неоспоримостью того, что наш отдел полностью провалился в глухое подполье, в то время как ты, кажется, слишком яро этому сопротивляешься. Тебе что-то известно?
Зулавски убрал записку обратно в коробку.
– Только то же, что и тебе. Дело в посылке.
Варгас на мгновение замер:
– Мы вроде договорились не вспоминать о ней.
– Но в том-то и проблема! Нам нужно все обсудить. И решить, что делать. С ней.
– Нет, не нужно. Мы не должны ничего делать.
Зулавски огляделся и прошептал:
– Я ее боюсь.
– Думаешь, я не боюсь? – отозвался Варгас. – Жуткая штука. Слышать не хочу о ее существовании, тем более о существовании в этом кабинете.
Зулавски покосился на серые металлические стеллажи, вроде тех, что имеются в любом хранилище. На ближайшей полке зловеще лежала упомянутая посылка – простой плоский прямоугольник, завернутый в мясницкую бумагу 6.
– Она словно наблюдает за нами, – прошептал Зулавски.
– Никто ни за кем не наблюдает, – отмахнулся Варгас. – У тебя паранойя.
– Думаешь, она понимает, что мы говорим о ней?
Варгас в очередной раз засомневался в собственном здравомыслии. Длились такие приступы недолго, но случались все чаще, и из страха угодить к управленцам он не мог раскрыться перед Зулавски.
– Это просто вещь. Вещь в коробке, – пробормотал Варгас. – Мерзкая, жуткая, злая, но всего лишь вещь.
– Она меня пугает.
– Повторяешься.
– А
Плотная бумага для упаковки мяса, не пропускающая кровь.
