под тяжёлым бревном. Он-то не опоздает, не даст обхитрить рыси. Верил Никодим коренным охотникам-остякам: не раз уличали хитреца, выпадающего из штанов, в таёжном крохоборстве. Учили по-свойски: в бражном хмелю голой задницей на муравейник садили, держали за плечи потрошителя ловушек.
Вот кто нынче приказы пишет, в конторь вызывает.
Кузнец перешагнул порожек, плечистой фигурой весь дверной проём затмил. От такого росляка свет белый поубавился.
– Н-ну! – встав в начальственную позу, просипел Сам.
– Сани гну.
– Как с властью разговариваешь?!
– Кто власть – ты? Пуп от хохота развяжется.
– Душком единоличника всю деревню окурил.
– Мой душок артельную вонь не перешибёт.
– За такие словечки прижмём тебе хвостище. У меня в органах свояк служит. Шепну ему – кузнице рукой помашешь.
– Не кукарекай! И в органах жрать хотят, к деревне на прокорм набиваются. Был недавно в Колпашино. Сытые-холёные служаки у комендатуры шныряют. У каждого ремень через пузень.
– Не минуешь обчего хозяйства. Сам позабочусь.
– Земле и то не всё равно, под чей плуг ложиться. Человеку надо долго мозговать, под чьей властью в борозду переть… Не клони к артельщине – ничего не выйдет.
– Тебя горн пережёг.
– Закалил меня горн. Наковальня силушку влила.
– Супротив соци-лизма плывёшь. Против энтого напора никто не устоит.
– Выдержу. Неуставную артель организую. Посмотрим – чей труд слаще будет.
– Ту пустошь, что распахал три года назад, под колхозную пашню берём. Правление «за».
Лошадиная дрожь прокатилась по телу Никодима. Полыхнул взглядом.
– Кого защищал в гражданскую войну?! Оказалось – бандитскую власть на престол возводил… Поздно прозрел…
Намотав на тощий рыжий ус сказанное, Евграф пустил в ход другой колодный козырь:
– Покос твой заберём. Нам масштабы лугов нужны. Хватит юзгаться на клочках.
– Зря не прибил тебя у слопца. Тогда чужой глухарятинкой хотел поживиться. Сейчас пашни да покосы к рукам прибираешь.
– Недоказуемо про птицу – глухаря.
– Все знают, какая ты птица. Не коренной нарымчанин – пришлый. Иначе уважал бы законы сибирских поселенцев. Твой отец конокрадом был. За страшную пакостливость оглоблей учен.
– Недоказуемо! Батя, царство ему небесное, от рук озлобленных извергов пал.
– Что еще собираешься выкрасть у меня под флагом соци-лизма? Опись составил?
Посмотрел Евграф завистливыми глазами на кузню, ядовито на раскалённого обидой единоличника. Поддёрнул синие шевиотовые галифе. Просипел:
– Пробьёт час – кузницу отымем.
4
В верховье Оби на отстой шел последний грузопассажирский пароход. Осев по ватерлинию
