вот что мы нашли в квартире и в машине Стефани Мейлер, – сказал он, помахав толстым конвертом. – Думаю, вам будет интересно.
Он присел на краешек стола для совещаний.
– Начнем с квартиры. Подтверждаю, мы имеем дело с поджогом. Присутствуют следы горючей жидкости. И подожгла квартиру не Стефани Мейлер – если вы вдруг сомневаетесь.
– Почему не она? – спросил я.
Полицейский показал пластиковый пакет с пачками банкнот:
– Мы обнаружили в квартире десять тысяч долларов наличными. Они были спрятаны в резервуаре итальянской кофемашины, поэтому остались целы.
– В самом деле, на месте Стефани, если бы я хранила дома десять тысяч долларов наличными, я бы их забрала, прежде чем устраивать пожар, – согласилась Анна.
– А в машине что вы нашли? – спросил я полицейского.
– К сожалению, никаких следов ДНК, кроме ДНК самой Стефани. Мы сравнили с пробой, взятой у ее родителей. Зато мы обнаружили весьма загадочную записку под сиденьем водителя. Почерк вроде бы Стефани.
Полицейский снова сунул руку в конверт и вытащил оттуда еще один пакетик. В нем лежал листок, вырванный из школьной тетрадки; на листке было написано:
Черная ночь → Театральный фестиваль в Орфеа
Поговорить с Майклом Бердом
– Черная ночь! – воскликнула Анна. – Как в записке, которую оставили вместо материалов дела об убийстве 1994 года.
– Надо ехать к Майклу Берду, – сказал я. – Похоже, он знает больше, чем изволил нам сообщить.
Майкла мы нашли в редакции “Орфеа кроникл”, в его кабинете. Он подготовил для нас папку со всеми статьями, которые Стефани написала для газеты. В основном речь шла о событиях сугубо местного значения: школьной ярмарке, параде на День Колумба, муниципальном празднестве для одиноких на День благодарения, конкурсе тыкв на Хеллоуин, каком-нибудь мелком ДТП и тому подобном из рубрики происшествий. Пролистывая статьи, я спросил Майкла:
– Сколько Стефани получала в газете?
– Полторы тысячи долларов в месяц, – ответил он. – А почему вы спрашиваете?
– Это может быть важно для расследования. Не буду от вас скрывать: я все еще не могу понять, почему Стефани, уехав из Нью-Йорка, стала писать в Орфеа заметки про День Колумба и конкурс тыкв. Не обижайтесь, Майкл, но это плохо вяжется с образом честолюбивой журналистки, как описали ее родители и друзья.
– Прекрасно понимаю ваш вопрос, капитан. Я и сам его себе задавал. Стефани сказала, что сыта по горло “Нью-Йорк литерари ревью”. Ей хотелось чего-то нового. Знаете, она такая идеалистка… Хочет изменить мир. Работа в местной газете для нее вызов, и он ее не пугает, наоборот.
– Думаю, дело в другом, – сказал я и показал Майклу бумажку, найденную в машине Стефани.
– Что это? – спросил Майкл.
– Записка,
