Иногда мне представляется, что в один день вы все взбунтуетесь и вышвырнете нас из своего мира. А потом – как знать – найдете способ выйти из виртуальной игры в реальность. Может быть, вы уже захватываете наши тела, проникаете в наши мозги, похищаете наш разум, пока мы тут расслабляемся… Ты смеешься? Я сам иногда над собой смеюсь. Но вы, Одноживущие программы, все больше и больше становитесь похожи на настоящих людей. И это не может не пугать. Если бы не метка, не знаю, как бы я стал вас отличать.
– Какая метка?
– Родимое пятно на щеке. Маленькая точка, которая есть у всех Одноживущих последних версий… – Шон Железный Кулак протянул руку, ткнул пальцем Глеба в скулу. – Но в Мире еще много Одноживущих, у которых этой метки нет. И я убиваю их. Потому что хочу видеть, хочу наверняка знать, с кем разговариваю – с настоящим человеком или же с бездушной подделкой. Тех, у кого есть метка, я пока не трогаю. Но когда-нибудь я стану убивать и вас. Потому что я не хочу, чтобы вы развивались. Я хочу, чтобы игра оставалась игрой.
– Ты, действительно, сумасшедший, – тихо проговорил Глеб, потирая скулу. – Тебе давно надо к врачу. – Он повернулся к притихшему Ирту, посмотрел ему в лицо, обратил внимание на маленькое круглое пятнышко на левой щеке. Спросил с затаенной надеждой услышать отрицательный ответ:
– У меня тоже?
Ирт кивнул.
– Это метка? Метка Одноживущего?
Ирт кивнул еще раз.
Глеб тряхнул головой:
– Не может быть!
– Знаешь, – сказал Шон, пристально на него глядя. – С моей точки зрения, сумасшедший ты, а не я. Так может закончим наш безумный разговор и разойдемся?
– Ты обещал показать дорогу.
– Достаточно того, что я назвал тебе остров и имя. Иди на северо-восток до самого моря, а там спросишь у кого-нибудь более точное направление. Тебе ответят, ты ведь не портил свою карму плохими делами. Ты ведь Богоборец… – Шон Железный Кулак сплюнул и, не дожидаясь, пока его развяжут, сам взялся за путы на ногах. – Не забудьте передать от меня привет Серому Рыцарю. И расскажите, что никакого письма не было, а Меч Хорга он мне отдал за так…
8
Они покинули поляну, оставив на ней связанного Шона. Они спешили, но не потому, что опасались погони, а потому, что Глеб хотел убежать от своих мыслей. Он шагал широко, стараясь думать лишь о предстоящем пути и пытаясь не вспоминать о метке на щеке, о загадочном Знаке меж лопаток, о провалах в памяти, и о том, что Епископ вот уже несколько лет как мертв.
«Одноживущий» – это слово было приговором.
Но Глеб не спешил выносить себе приговор. Он еще надеялся на что-то, он еще верил, заставлял себя верить.
И торопился. Почти бежал.
Ветки деревьев хлестали его, валежник трещал под ногами. Испуганные птицы взмывали ввысь, рыжие белки настороженно смотрели на проходящих мимо людей, слеталась на запах пота надоедливая мошкара…
Глеб
