но всегда оставался одной семьей.
Кроме того, несложно составить представление о строении и природе древнего рода, если обратиться к древним верованиям и институтам, о которых мы уже говорили. Тогда станет понятно, что род совершенно естественно возникает из домашней религии и частного права древних веков. Что предписывала древняя религия? Она предписывала, что предка, то есть человека, которого первым погребли в могиле, следует почитать как божество, что его потомки, ежегодно собираясь у священного места, где он похоронен, должны совершать поминальные приношения.
Вечно горящий священный огонь на очаге, вечно почитаемая могила – вот тот центр, вокруг которого протекает жизнь всех поколений, вот та сила, которая связывает воедино все ветви семьи, какими бы многочисленными они ни были. А что говорит нам частное право тех древних веков? Изучая природу власти в древней семье, мы узнали, что сын не отделялся от отца. Изучая древние законы передачи отцовского наследства, мы выяснили, что благодаря правилу первородства младшие братья не отделялись от старшего. Очаг, могила, наследство – все это вначале было неделимо, а следовательно, неделима была и семья; время не разделило ее. Эта неделимая семья, развивавшаяся на протяжении веков и передававшая свой культ и свое имя, и была тем самым древним родом. Род был семьей, но семьей, сохранившей ту связь, которую предписывала ей религия, и достигшей того уровня развития, которое допускал древний частный закон[78].
Теперь нам станет понятно все, что древние авторы рассказывают о роде. Сплоченность членов рода, о которой мы только что говорили, больше не будет вызывать у нас удивления; они связаны по рождению; обряды, которые они совершают сообща, не фикция – культ перешел им по наследству от предков. Они члены одной семьи, поэтому у них есть общее место погребения. На этом основании Закон Двенадцати таблиц гласит, что они имеют право наследовать друг другу. По той же причине они носят одинаковые имена. Поскольку сначала родовое наследство было неделимым, появился обычай, скорее даже необходимость, чтобы весь род отвечал за долги одного из своих членов, платил выкуп за пленного и штраф за совершившего преступление. Все эти правила возникли сами собой в то время, когда род еще сохранял свое единство, и не могли полностью исчезнуть при появлении отдельных ветвей. От древнего священного единства семьи остался след в ежегодных жертвоприношениях, на которые отовсюду собирались все члены; в имени, общем для всех; в законе, в котором за ними признавалось право наследовать друг другу; в обычаях, которые обязывали помогать друг другу[79].
Сначала семья (род) была единственной формой общества
Все, что мы знаем о семье, ее домашней религии, созданных ею богах, законах, которые она установила, праве первородства, на котором она была основана, ее единстве, ее развитии из века в век до образования рода, ее правосудии, ее священнослужителях,
Нет необходимости повторять все сказанное относительно агнации, родства по отцу (кн. 2, гл. 5). Понятно, что агнаты и gentilis – члены рода, тождественны по своей природе. Отрывок из Закона Двенадцати таблиц, говорящий о наследовании члена рода, ввиду отсутствия агната, привел в замешательство юристов, и они высказали мнение, что имелось существенное различие между этими видами родства. Но различие найти не удалось. Отличие появилось только тогда, когда от рода начали отделяться ветви. Агнат был членом ветви, a gentilis – рода. Между ними была такая же разница, как между словами gens (род) и familia (семья). (
Было вполне естественно, чтобы члены одного и того же рода носили одно и то же имя; так оно и было в действительности. Обычай носить отеческое имя идет из глубокой древности и находится в очевидной связи с древней религией. Единство рождения и культа обозначалось единством имени. Каждый род передавал из поколения в поколение имя предка и продолжал носить его с тою же заботливостью, как и исповедовать его культ. То, что римляне называли nomen, было собственно тем именем предка, которое должны были носить все потомки, все члены рода. Наступало время, когда каждая ветвь становилась в известном отношении самостоятельной и, чтобы обозначить свою личную обособленность, принимала прозвище – cognomen. А так как каждый человек должен различаться еще своим особым именем, то у всякого было еще и личное имя – agnomen, как Гай или Квинт. Но настоящим именем оставалось имя рода, оно носилось официально, оно было священным, оно, восходя к первому известному родоначальнику-предку, должно было существовать так же долго, как семья и ее боги. Точно так же было и в Греции; римляне и эллины похожи в этом отношении друг на друга. Каждый грек, если он по меньшей мере принадлежал к древней и правильно сложившейся семье, носил, как и римский патриций, три имени. Одно из этих имен было его собственное, другое было имя его отца, а так как оба эти имени обыкновенно чередовались между собой, то оба они вместе равнялись наследственному cognomen, которое обозначало в Риме ветвь рода. И наконец, третье было именем целого рода. Так, говорилось, Мильтиад сын Кимонов Лакиад и в следующем поколении – Кимон сын Мильтиад ов Лакиад. Лакиады, как Корнелии, были родом. То же самое в отношении Бутадов, Фиталидов, Бритидов, Аминандридов, которые все составляли отдельные роды. Заметим, что Пиндар, прославляя своих героев, никогда не забывает упомянуть имени их рода. Именно это имя было истинным именем; в обыденной речи человека можно было назвать его личным именем, но на официальном языке, на языке политики или религии нужно было представлять человека полным именем, а главное – не забыть имя рода. Следует обратить внимание, что история имени у древних отличается от истории имени в христианских обществах. В Средние века, до XII века, истинным именем было имя, данное при крещении, или имя личное, собственное. Имена же отеческие появились много позже, как и прозвища и названия земель. (
