вовсе не сержусь, – сказал я. – Просто я боялся, что меня стошнит.
– Ваша невеста пользуется большим успехом. – Миссис Брэддокс смотрела на Жоржет, которая кружилась в объятиях высокого брюнета по имени Летт.
– Не правда ли? – сказал я.
– Безусловно, – сказала миссис Брэддокс.
Подошел Кон.
– Пойдемте, Джейк, – сказал он, – выпьем. – Мы направились к стойке. – Что с вами? У вас такой вид, словно вы чем-то расстроены.
– Ничуть. Просто меня тошнит от всего этого.
К стойке подошла Брет:
– Хэлло, друзья.
– Хэлло, Брет, – сказал я. – Почему вы не пьяная?
– Никогда больше не буду напиваться. Дайте человеку коньяку с содовой.
Она стояла у стойки, держа стакан в руке, и я видел, что Роберт Кон смотрит на нее. Так, вероятно, смотрел его соотечественник, когда увидел землю обетованную. Кон, разумеется, был много моложе. Но взгляд его выражал то же нетерпеливое, требовательное ожидание.
Брет – в закрытом джемпере, суконной юбке, остриженная, как мальчик, – была необыкновенно хороша. С этого все и началось. Округлостью линий она напоминала корпус гоночной яхты, и шерстяной джемпер не скрывал ни одного изгиба.
– В каком вы блестящем обществе, Брет, – сказал я.
– Правда, они бесподобны? А вы, дорогой мой! Где вы ее подцепили?
– В кафе «Наполитен».
– И хорошо провели вечер?
– Божественно, – сказал я.
Брет засмеялась.
– Это нехорошо с вашей стороны, Джейк. Просто пощечина всем нам. Подумайте, здесь Фрэнсис и Джо.
– Это – специально для Кона.
– На безрыбье и рак рыба, – сказала Брет. Она снова засмеялась.
– Вы необыкновенно трезвы, – сказал я.
– Да. Удивительно, правда? А в такой компании, в какой я сегодня, можно бы пить без малейшего риска.
Заиграла музыка, и Роберт Кон сказал:
– Разрешите пригласить вас, леди Брет?
Брет улыбнулась ему.
– Я обещала этот танец Джейкобу. – Она засмеялась. – У вас ужасно старозаветное имя, Джейк.
– А следующий? – спросил Кон.
– Мы сейчас уходим, – сказала Брет. – Мы условились быть на Монмартре.
Танцуя, я взглянул через плечо Брет и увидел, что Кон стоит у стойки и по-прежнему смотрит на нее.
– Еще одна жертва, – сказал я ей.
– И не говорите. Бедный мальчик. Я сама только сейчас заметила.
– Бросьте, – сказал я. – Вам же нравится набирать их.
– Не говорите вздора.
– Конечно, нравится.
– Ну а если и так?
– Ничего, – сказал я.
Мы танцевали под аккордеон и банджо, на котором кто-то заиграл. Было жарко, но я чувствовал себя хорошо. Мы почти столкнулись с Жоржет, танцевавшей с очередным юнцом из той же компании.
– Что это
