поморщился. Похоже, что произнесённое травником «помочь» вместо обычного «служить», несколько резануло ему слух.
– Дошли до нас слухи, – после паузы начал он, – что ты здесь врачеванье и траволеченье учинить изволил, прямого дозволения на то от бургомистра не имея и лицензии у цеха врачевателей не получивши. За недозволенную эту деятельность я облечён доверием Магистрата сделать тебе, Жуга с прозваньем Лис, предупреждение и наложить штраф в сто талеров, буде такое ещё раз повторится.
Жуга едва заметно улыбнулся. Витиеватый слог чиновника, казалось, травника нисколько не смутил.
– Вообще, бывало, что я приторговывал травами, – признал он, спокойно глядя Гельмуту в лицо. – Но местные аптекари имеют право покупать их у кого захотят. Так сказано в их цеховом уставе. А что касается лечения, то если даже это и случилось, денег я за то не брал, а стало быть, на жизнь не зарабатывал.
Вальраф побагровел.
– Ты отбиваешь этим хлеб у городских лекарей! – вскричал он. – Кто может поручиться, что ты не обманщик?
Жуга пожал плечами:
– Имя Иоганна Готлиба, аптекаря из Гаммельна, вам что-нибудь говорит? – Удар попал в цель – похоже, имя говорило, и Жуга продолжил: – Это их забота, если больные идут ко мне. Могу я знать, почтенный, от кого поступил донос?
– Нет! – рявкнул тот. – И я предупреждаю тебя: если я снова узнаю, что ты лечишь людей без патента, пеняй на себя!
Он развернулся и двинулся к двери.
– Смотрите, не пожалейте, ваша милость, – сказал ему вслед травник.
Канцлер обернулся на пороге, его обрюзгшая физиономия налилась багрянцем.
– Ах ты, наглец! Ну, смотри, допрыгаешься. В нашем городе такие вольности тебе не спустят, деревенщина! И палец я на тебя загну, запомни!
Он демонстративно загнул перед травником палец, фыркнул, развернулся на каблуках и вышел вон. Стражники последовали за ним. Жуга промолчал.
Дверь за Гельмутом захлопнулась.
Некоторое время царила тишина, затем Жуга снова взялся за пестик.
– В опасную игру ты играешь, Лис, – сказал Рудольф.
– Я знаю, что делаю, – ответил тот и с хрустом размял с ступке сухие листья чистотела.
Прошло два дня. Никто их больше не беспокоил. Жуга возился с травами и словно бы забыл о всех других делах. Посыльные из аптечных лавок и больные получали вежливый отказ.
А ранним утром третьего дня в двери дома Рудольфа опять постучали. Очень тихо и очень вежливо. Телли подбежал к двери, открыл и попятился, разинув рот.
– Жуга, – позвал он, – иди сюда!
На пороге стоял Гельмут Вальраф.
– А, это вы, ваша милость, – радушно окликнул его Жуга. – Ну, что же вы встали на пороге? Проходите, проходите. Садитесь.
Вальраф поколебался, медленно прошёл в глубь комнаты и сел на табуретку. Был он сегодня непривычно тихий, бледный и измождённый. Дорогую броскую одежду сменил неприметный серый плащ, обрюзгшее
