мастер,И только завтра я пойму,
Какое привалило счастье
Глупцу, шуту, бог весть кому, —
Большую повесть поколенья
Шептать, нащупывая звук,
Шептать, дрожа от изумленья
И слезы слизывая с губ.
22 июля 1967
В деревне
В деревне благодарен дому
И благодарен кровле, благодарен печке,
Особенно когда деревья гнутся долу
И ветер гасит звезды, словно свечки.
Сверчку в деревне благодарен,
И фитилю, и керосину.
Особенно когда пурга ударит
Во всю медвежью голосину.
Соседу благодарен и соседке,
Сторожевой собаке.
Особенно когда луна сквозь ветки
Глядит во мраке.
И благодарен верному уму
И доброму письму в деревне…
Любви благодаренье и всему,
Всему – благодаренье!
Не позднее 1964
«Весь лес листвою переполнен…»
Весь лес листвою переполнен,
Он весь кричит: тону! тону!
И мы уже почти не помним,
Каким он был семь дней тому.
Как забывается дурное!
А память о счастливом дне,
Как излученье роковое,
Накапливается во мне.
Накапливается, как стронций
В крови. И жжет меня дотла —
Лицо, улыбка, листья, солнце.
О горе! Я не помню зла!
1964–1965
Голоса
Здесь дерево качается: – Прощай! —
Там дом зовет: – Остановись, прохожий! —
Дорога простирается: – Пластай
Меня и по дубленой коже
Моей шагай, топчи меня пятой,
Не верь домам, зовущим поселиться.
Верь дереву и мне. —
А дом: – Постой! —
Дом желтой дверью свищет, как синица.
А дерево опять: – Ступай, ступай,
Не оборачивайся. —
А дорога:
– Топчи пятой, подошвою строгай.
Я пыльная, но я веду до Бога! —
Где пыль, там Бог.
Где Бог, там дух и прах.
А я живу не духом, а соблазном.
А я живу, качаясь в двух мирах,
В борении моем однообразном.
А дерево опять: – Ну, уходи,
Не медли, как любовник надоевший! —
Опять дорога мне: – Не тяготи!
Ступай отсюда, конный или пеший. —
А дом – оконной плачет он слезой.
А дерево опять ко мне с поклоном.
Стою, обвит страстями, как лозой,
Перед дорогой, деревом и домом.
1964
«Вдруг обоймут большие шумы леса…»
Вдруг обоймут большие шумы леса
И упадет к ногам кусок коры.
И февраля неистовая месса
На полнедели разведет хоры.
Такой зимы давно не выдавалось,
Подобной стужи не было давно,
Так широко и шумно не вздувалось
Деревьев грубошерстное рядно.
Давно и я не жил, забившись в угол,
Темно,
