и выгрузились в сухую грязь, Настя пнула застывший грязевой сталагмит и с интересом наблюдала, как разлетаются осколки. В первые дни среди смертных ей всё было интересно.
– Слушай, – сказала она, чуть отстав от остальных и, поймав меня под руку, – а ты правда ездил к виссарионовцам?
Я кивнул. Экспедиция в Город Солнца была предметом моей особой гордости. Про нее можно было подробно, привирая на каждом шагу, рассказывать и час, и два. Бывший мент – новое воплощение Христа. Барабанщик «Ласкового мая» – автор священных текстов. Веганство. «Не избегай соблазнов».
«Они сильно ушибленные?» – обычно интересовались у меня. И я говорил, что да, не без этого. Но самое занятное – это то, что куда бы они ни приехали, им организован прием в местном ДК, и красноярские концертные залы – всегда пожалуйста. Что их временами даже сопровождают с мигалками, а православная церковь – молчком.
– А что они рисуют? – спросила Настя.
– Рисуют?
– Ну дети, может, или у них выставки какие-нибудь, или в молельне.
Я стал лихорадочно вспоминать: колокола, резные ставни, столбы в виде длиннокрылых женоголовых ангелов…
– Я только про гибель богов помню в стенгазете.
– О, а какие у них боги?
– Ну, там не их… там разные боги – индуистские, кажется… м-м-м… звероподобные. Языческие, может.
– И что, их побивает Виссарион?
– Нет, их засасывает в черную воронку, которая спускается с неба. Туда, видимо, весь мир засасывает, только Город Солнца в конце спасется. Он стоит и сияет на холме, а всё остальное идет богам под хвост.
– Интере-е-есно, – мечтательно протянула Настя. – Надо будет как-нибудь посмотреть.
Потом мы сидели над плотиной и ждали закат, а он никак не начинался.
Девчонки болтали о группе «Мумий Тролль», которая тогда всем казалась отвратительной. Через два года мы будем хором петь на концерте «Дельфинов».
– Знаешь, – сказала Настя, сев рядом на большой нагретый камень, – а ты задумывался, что будет, если это всё разлетится к чертям?
– Как на плакате у виссарионовцев?
– Нет, если вот эту ГЭС, на которую тут принято любоваться, разнесет и растащит по закоулочкам.
– Тут-то как раз понятно. Всё до Девятки потонет, и будет радуга.
– Почему до Девятки?
– А я там живу. И, знаешь, это такое место, с которым ничего не может случиться.
– Там же атомный реактор.
– Видишь, атомный реактор там, а мы здесь обсуждаем, как разлетится ГЭС.
– Ха, – сказала Настя, глядя на меня, прищурившись, – убедил. Надо будет доехать и до этой вашей Девятки. Не была никогда.
– Так приезжай.
Настя хитро посмотрела в мою сторону.
– По-моему, ты перескакиваешь через этапы.
