Ева плачут о бездне
Жили-были
Адам и Ева
справа и слева
рай —
слева
заснула Ева,
справа
заснул Адам
И сказаны были
над ними слова
о первой стихии,
матери вещества
Они плакали вместе
о матери-бездне
которую люди любили
всегда
Пробуждение леса
шла бабушка-верба с горбом из снега
наклонялась к земле и вовсе упала
а весна пришла – горб растаял и встала
девушкой, оглянулась:
у подруги-ивы на ветвях серебряные пуховки
земля – как жираф в проталинах пятен
ждёт пыления орешника
и жениха медвежьего
иные спали глухо и крепко
в чешуйчатых робах почек
а кое-кто оставался зелёным
под снегом, как толокнянка
проснулась от яркого света
берёза – по ней ползёт жук
жаль тех, кто в начале лета
умрёт, как гусиный лук
в устье зимы снег состоит из начал
весны: иглы, шишки, ветки с куста
в истоке весны земля – последний причал
последнего снега куска
уже он ручей – для него началась жара,
а для цветов не кончились холода,
ночью снится посконный мужицкий рай,
старый крест, вечная воля и борода
осина на вырубке
ольха на пожарище
берёза на брошенной пашне
цветут в разноцветных серёжках
передают друг другу привет по ветру
– хорошо на пожарище?
– привольно на брошенной пашне?
– светло на вырубке?
на пожарище пахнет скорбью и одиночеством
на брошенной пашне пир сорняков и грачей
на вырубке солнце греет старые чёрные пни
в ночной печи горят берёзовые дрова
утром после дождя на крыльце цветные разводы —
золотой пыльцой написанные слова
о первозданной тоске, растворённой в природе
жреческие слова
в дыме костра
покуда мы закрываем печной заслон и
спим в тепле как звери в логове до утра
и другие слова
пишут звёзды на наших ладонях
после зимы
на сосне распустились почки
и там оказались
листья!
«Лес был светел и пуст…»
лес был светел и пуст
но в нём поднималась сила
первобытных могучих чувств
что, как птенца, поила
стал он тенист и густ
вскормлен стихией самóй
тёмной природой чувств
материнской тьмой
черёмуха на сырой
опушке лесной
медоносит сладко от злой
поэтической силы его
был лес лыс
а стал в волосах до пят
как
