числе – сама не знаю. Просто на рифму легло. А оказалось пророчеством!
Тут у моих ног упал пакет. Он лопнул, и по асфальту рассыпались яблоки, бананы, мандарины. А над забором выросла чья-то голова и снова исчезла. Пока я соображала, что это за странный грабитель, почему он лезет в детскую больницу (и зачем через забор!) и чем ему, собственно, тут поживиться – появились рука и нога. Человек забросил своё тело на забор, сел на него верхом – и оказался Гришкой!
– Гришка, – крикнула я, – калитка же рядом!
Гришка обернулся и осветился радостью.
– Привет, – сказал он, спрыгивая рядом со мной.
Мы крепко обнялись.
– Какими судьбами?
– Да, понимаешь, девчонка одна здесь каникулы себе устроила. Не подскажешь, где её найти?
– В психиатрическом отделении, – пошутила я (и опять пророчески)…
Мы ползали по земле, собирая фрукты. Потом Гришка торжественно вручил мне грязный пакет, завязав порванное днище узлом.
– Благодарю вас, – произнесла я.
Мы ушли в самый дальний больничный закуток, туда, где пахло кухней и громоздились хозяйственные тележки. Гришка закурил, я вытерла рукавом яблоко и принялась грызть.
– А тебе старшего лейтенанта дали, – сообщил новость Гришка. – Жаль, что не отметить…
– Отметим! После выписки.
– Вик, тебе Лёшка мои приветы передавал?
– А как же.
– А ты молодчина, – Гришка вдруг посерьёзнел. – Лёшка говорит, за шесть часов с родами управилась?
– За пять, – похвасталась я.
– Везёт же! Нинку двое суток черти в белых халатах мучили, – вздохнул Гришка. И вдруг засуетился: – Ну, держись тут. Забирай мальца домой. И готовьтесь к моему юбилею! Через пять месяцев всех вас соберу. Сорок лет – это веха…
– Конечно, мы с Лёшкой придём, – заверила я. – Тебе пора?
– Да, а то отряд заметит потерю бойца. Этот Палыч злее нашего Петровича будет. Пока что мне только в морге прогулы ставят… а на работе – ни-ни.
После Тришкиного ухода стало совсем тоскливо.
Наконец, после месяца в больнице, нас выписали. И потом почти год я возила Алёшку в реабилитационный центр. История о том, как мой несчастный сын, получивший все виды осложнений при родах, выправился и вырос в крепкого, ладного парнишку, заслуживает отдельного описания. Тогда же – не верилось, что это время наступит. Я мысленно торопила его первое слово, его первые шаги, в мечтах воображая своего крикуна солидным господином с портфелем и в галстуке, а себя – воскресшей вольной птицей…
Большую часть времени я проводила дома. Занималась хозяйственными делами, ухаживала за сыном. От скуки постоянно записывала в тетрадку (своего компьютера у меня ещё не было) унылые стишки.
Как уютно под домашней крышей:
Муж, сынуля, чистота, обед…
Гришка, друг, ты где – усатый, рыжий?
Ты
