руна – Альгиз, выглядит как перевёрнутый пацифик. Это человек молящийся, когда руки подняты к небу и открыты для новой правды, разговора и ожидания. Это человек-связь, поскольку его корни на земле, а взгляд – наверх, в Вышнее и непостижное. Ведь ощущение рая недоступно нам в опыте. Это мысль Юнга. Поэтому Дант и не построил рай, потому что это ощущение – только прикосновение, дуновение ветерка, не более. Зато ад дан нам на земле в полной мере. Мы очень хорошо знаем, что такое зло и боль.
Есть очень занятный лингвистический факт. Ряды синонимов, обозначающих негативные явления и эмоции, очень длинные. Тогда как ряды, положительно характеризующие человека или процесс, короткие. Это говорит о том, что мы очень хорошо знаем, чего нельзя делать, что такое табу. А вот как правильно, никто не знает, и многие зачастую даже не задумывается о том, как, по выражению Солженицына, «жить не по лжи».
Я стал задумываться. Да, в сущности, всегда думал только об этом.
Как я (не) люблю ждать и терпеть
Почему-то эти два понятия идут парой.
Ждать можно с любопытством, например любимую женщину с работы. С не-терпением. Ждать можно с волнением и азартом. Так ждут дня рождения. Ждать можно с трепетом и грустью. Так ждут болезни и смерти.
Но для меня это всегда связано с необходимостью терпеть. Терпеть медленное движение пустого времени. Его, конечно, можно заполнить. Например, пописать, когда очень хочется. И всё пройдёт. Но смысл мазохистского терпения – в самом терпении и сладковатой боли. Вот мне, такому хорошему, плохо… и это должно быть так, и надо терпеть.
Ждать оказывается мукой терпения. Терпишь работу, терпишь пыль, терпишь плохое настроение. Даже отходя ко сну – терпишь. Потому что просто лечь спать уже не интересно. Надо сначала потерпеть. Потому что отдых и вообще всё хорошее – это награда за тщательное и долгое терпение.
Пока я писал эту книгу, жизнь начала стремительно разворачиваться.
Прежде всего, я нашёл работу. В чайном магазине рядом с домом.
Дело в том, что там работает администратором моя давняя знакомая, выпускница московского Литературного института Люда М.
Мы как-то списались в Сети и она пригласила в магазин попить чаю. Я стал ходить туда иногда, познакомился с другими сотрудниками, даже сдружился. Так полгода я ходил-ходил и вдруг предложил себя Люде в качестве продавца. Она не отказала.
За свою жизнь я перепробовал полтора десятка различных работ. После школы месяц работал на стройке разнорабочим, мешал цемент. Малярша как-то говорит:
– Что это за имя у тебя такое позорное – Петя?
– Так родители назвали…
Потом я работал продавцом книг в магазине «Паганель», на книжной ярмарке в Доме культуры им. Крупской, «Крупе». Перепродавал старые книги. «Нас называют „барыгами“», – говорил мне наставник Виктор, которого я прозвал Дядюшка Римус за его талант рассказчика. Он очень здорово разбирался в книгах и говорил о них массу интересного.
Потом,
