друг с другом, они неотрывно смотрят в глаза друг другу. В американской культуре такой напряженный взгляд может быть понят как вызов. «Мне не понравился его пристальный взгляд, он двусмыслен, будто он хочет какой-то излишней близости» – типичная реакция американца на такой взгляд араба.
Западный мир и пространство
До сих пор мы рассматривали язык тела в условиях пространственного различия весьма удаленных культур – Восток и Ближний Восток в противоположность Западу. Однако даже внутри западной цивилизации наблюдается большое различие. Существует громадная разница между тем, как, например, немец управляет своим жизненным пространством, и тем, как делает это американец.
Американцы постоянно находятся в полуметровой «оболочке» своей частной жизни. Если они разговаривают друг с другом об интимных предметах, то встанут достаточно близко, чтобы их оболочки слились воедино. Для немца всякое место в его доме включено в «оболочку» его частной жизни. Если в комнате ведется интимная беседа, не подключая хозяина, он оскорбится.
Возможно, рассуждает Э. Холл, по контрасту с арабами немецкое «самолюбие» «чрезвычайно бросается в глаза». Немец вследствие этого готов пойти на многое, чтобы сохранить свою сферу личного пространства. Во время Второй мировой войны немецких военнопленных разместили в одном военном лагере по четыре человека в палатке. Холл замечает, что они попытались разделить общее пространство, чтобы получить личное. В открытых лагерях для заключенных немецкие военнопленные пытались построить свои частные жилые помещения.
Бросающаяся в глаза немецкая уязвимость, вероятно, породила характерную окаменелость позы и отсутствие подвижности тела. Такая поза, возможно, служит защитой или маской, позволяющей укрыть свой мир от чужих глаз.
В Германии дома строят так, чтобы максимально огородить частную жизнь. Дворы тщательно обнесены заборами, а окна зашторены. Двери неизменно держат закрытыми. Когда араб хочет уединиться, он уходит в себя, немец же прячется за закрытой дверью. Это четко обозначает границы его личной зоны. Та же особенность проявляется в его типичном поведении в строю или очередях.
В американо-немецком квартале я недавно стоял в очереди за билетом в кинотеатр и слушал разговор немцев обо мне, пока мы аккуратно и организованно продвигались вперед.
Внезапно, когда я был всего в нескольких шагах от окошечка кассы, два молодых человека, – как я позднее узнал, поляки, – подошли к началу очереди и попытались немедленно купить билеты.
Вокруг нас разгорелся спор.
– Эй! Мы стояли в очереди. Почему бы и вам не подождать?
– Верно. Встаньте в очередь.
– К черту! Это свободная страна. Никто не просил вас выстраиваться в очередь, – выкрикнул один из поляков, энергично прокладывая себе путь к окошечку кассы.
– Стоите в очереди, как овцы, – сердито сказал другой. – Вот что плохо
