накостыляла. Поутру только глухой в деревне не знал, что к ученице лекарки с объятиями лезть нельзя.
Еще через день в наш дом доставили резной сундук из ароматного розового дерева. Сопровождали подарок те самые два воина, что помогали мне ворочать принца на столе.
К сундуку прилагался свиток с печатью. Руима сломала печать и прочла мне красиво выписанные слова. Принц благодарил за спасение, просил принять его скромные дары и напоминал, что не считает свой долг закрытым.
Под резной крышкой обнаружились платья – причем, не льняные или шерстяные, а из шелка, бархата и тонкого сукна. Ниже лежала стопка тетрадей, красивый письменный прибор из незнакомого мне камня с металлическими накладками, восковые палочки, стопка листов пергамента и узкие цветные тесемки и ленточки для упаковки свитков. В уголке приткнулся бархатный кошелек с сыто раздутыми боками.
Вздохнув, Руима покачала головой и посмотрела на меня. Я все прекрасно понимала: в деревне расхаживать в бархате и шелке по-меньшей мере странно.
Но я все-таки женщина, посмотреть и померить очень хотелось. Руки сами тянулись к нежному сливочному атласу подкладки, к теплой мягкости верхней юбки, тонкому плетению воротника и манжет.
Кивнув своим мыслям, я попросила воинов внести сундук в горницу и поставить в дальний угол.
Платья достану, полюбуюсь и уберу назад. А вот письменный набор придется осваивать – надолго тех ручек и карандашей, что завалялись в моей сумке, не хватит.
Я радостно поспешила переодеваться и тут же запуталась в тесемках, завязках и крючках. С моим бельем я бы еще забралась в эту красоту сама, но пышные дворянские наряды полагалось носить с непременными нижними сорочками и шнурованными корсетами.
В общем, Руиме пришлось помогать мне шнуровать платье и белье, расправлять складки и жесткие от золотого шитья уборы.
Примерив одно такое сооружение, я так запыхалась, что не хотела мерить остальные, пока Руима не подвела меня к зеркальцу в резной деревянной рамке.
Платье было из темно-синего шелка с отделкой из бархата на рукавах и юбке. Жесткий корсет утянул бока и выпятил грудь, плечи сияли белизной в обрамлении синего бархата, расшитого серебряной нитью и жемчугом.
Тонкие низки белых бусин спускались с жесткого оплечья по расширяющемуся к низу рукаву и терялись в бархатных складках отделки. Шелестящие, волнующиеся от малейшего движения свободные юбки топорщились вокруг.
Заглядевшись на себя, я не сразу заметила, что Руима пытается водрузить мне на голову что-то вроде ободка или кокошника, обтянутого бархатом с серебряной сеткой снизу.
Натянула и это чудо, спрятала торчащие во все стороны волосы и залюбовалась.
Конечно, лицо не изменилось – глаза не стали больше или ярче, нос по-прежнему торчал, губы ничем не напоминали лепестки роз – но обрамление подчеркнуло высокий лоб. Синий бархат сделал глаза глубже, спокойнее. Блестящая сетка, выглядывающая из-за головы, оттенила недавно появившийся
