валенок. Затем в тюрьму целиком ввалился обладатель всего этого богатства – здоровенный, выше Ката, мужик с бородой. Тулуп, меховая шапка с опущенными ушами. Как партизан с картинки в книге, один в один. Сейчас пойдет поезда под откос пускать – если они здесь еще сохранились, поезда-то.
– Чего, сидельцы, кто тут городской? – прогудел он, обводя узников взглядом и скалясь крупными желтыми зубами. – На выход!
– А со мной что? – пискнул Садко. Заунывная песня его оборвалась на полуслове. – Груздь, замолви словечко перед князем, а? Ну будь человеком…
– Сиди, нищета с гитарой! С тобой уж после, – густым басом ответил бородатый.
Кат встал и потянулся. Спина почти не болела, а вот нога снова разнылась. Ни ходить, ни драться не мешает, но напоминает время от времени, что пуля – дура. Еще штыка – молодца не хватает для полноты ощущений. Храни боги, конечно.
– Снег там зарядил, что ли? – спросил он у поименованного Груздем мужика.
– Ну… – неопределенно ответил тот. – Иди давай! Князь ждать не любит. В терем нам надо. Шагай.
Снег – это плохо. Следы видно, да и в целом непорядок. Зря они, конечно, под зиму в поход сунулись. С другой стороны, к весне Винни бы допился до белой горячки, что тоже не дело.
– Иду… – Вещи собрать недолго – кроме оружия, все оставили, вон рюкзак в углу валяется. Голому одеться – только подпоясаться. Садко разочарованно вздохнул и продолжил терзать струны. Выходило это у него по-прежнему отвратительно.
Груздь отошел от двери, выпуская пленника. На улице топталась еще пара охранников – уважают, значит. Серьезный конвой по здешним меркам. Секунд на сорок работы, но рано, рано…
– Прямо по тропинке, потом налево. Дернешься – стреляю, – привычно пробухтел бородатый, дернув стволом.
– …и по первому снегу уходил от погони… – себе под нос напел Кат, хрустя свежим снежком под ногами. – …человек в камуфляже или просто зэка…
Груздь толкнул его кулаком в спину. Не зло, а так… Для порядка.
– Молча иди, певец! Развелось вас тут, голосистых…
Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Все равно колючий морозный воздух щиплет лицо, снежинки щекочут нос. Топающие по бокам охранники поглядывают то на Ката, то по сторонам. Опасаются чего-то? Не особо, видать, мирно князь живет. Во вражде со внешним миром, если в самом поселении побаиваются нападения.
Опять же, стреляли вчера. Или это все-таки был Винни?
В тюрьму Ката тащили вечером, да и не тот был случай, чтобы окрестности разглядывать. А сейчас нормально – иди и любуйся. Городок богатый, сразу видно. Заброшенных домов мало, а в обжитых строениях и крыши недавно чиненные, и стекла на месте. Собаки лают, что тоже показатель. Над жилищами то тут, то там дымок из труб. Жилое место, правильное. После мертвого Воронежа и пройденных раньше разрушенных безлюдных деревень – сплошная услада глазу. Вон и терем виднеется за присыпанными снегом ветками деревьев, тоже ничего себе строение. Серьезное.
Раньше
