недоверчиво повернулась к старлею Ольга.
– Знаете, сколько он уже накуролесил? – хмуро бросил он, по-прежнему глядя то на телефон, то за реку, словно выбирая кадр удачней. – Не меньше десятка деревьев срубил по разным паркам! Вот и получил по заслугам.
Ольга пожала плечами, осторожно ощупывая шею мужчины, чтобы понять, есть ли повреждения позвонков.
– Насколько я поняла, он рубил сухостой. Помогал, можно сказать, коммунальным службам.
– Не только рубил, но и поджигал! – рявкнул полицейский. – В парки приходилось даже пожарных вызывать!
Вдруг бледные губы раненого слегка шевельнулись и он едва слышно прошептал:
– Сухая лиственница жизнь из людей высасывает, ее надо непременно срубить и сжечь, не то многие погибнут!
– Ух ты! – хором выдохнули Никонов и молоденький полицейский.
– Пациент скорее жив, – резюмировал Егорыч, Гриша перекрестился, а старший лейтенант оторвался от телефона, резко повернулся и взглянул на лежащего с такой ненавистью, что его красивое, с правильными чертами, загорелое лицо исказилось.
Видно было, что он с трудом удерживается, что бы не выругаться, а то и не наброситься на скованного человека.
Вот теперь Ольга поверила, что старлей и в самом деле пинал этого древоруба!
– В чем дело, товарищ старший лейтенант? – холодно спросила она. – Служебное рвение покоя не дает? Если у этого человека к отеку мозга добавится еще и сепсис, а также переломы ребер, я напишу докладную вашему начальству и обвиню вас в умышленном неоказании помощи пострадавшему. Снимите с него наручники, да побыстрей, только, повторяю, осторожно. Пожалуйста.
Последнее слово она еле выдавила, но с охранниками правопорядка политес приходится соблюдать… воленс-неволенс, как говорил преподаватель латыни в их медучилище, всякий раз уточняя, что цитирует не какого-нибудь классика римской империи, а Остапа Бендера, вернее, Ильфа и Петрова.
Очень яркие зеленые глаза лейтенанта словно вцепились в глаза Ольги – ух, сколько в них было ненависти, по спине даже дрожь прошла! – однако она не отвела взгляда, а сунула руку в карман робы и достала свою «Нокию»:
– Или вы снимете наручники сию минуту, или я сниму вас на сотовый и немедленно выложу эту фотографию в Интернет, а заодно отправлю на сайт городской полиции.
Старший лейтенант, чуть оскалясь от злости и сжав пресловутый уэвэй в кулаке, резко шагнул к Ольге, и та вдруг отчетливо почувствовала, что полицейский сейчас бросится на нее.
Тоже сжала «Нокию» в кулаке покрепче.
«Первым делом в глаз, потом по носу, потом коленкой в пах!» – мигом выстроился в голове необходимый алгоритм самообороны без оружия, но по обе стороны от нее уже возникли Гриша и Егорыч.
Никонов и молоденький полицейский переглянулись с явным замешательством, однако смыкать ряды с начальством не спешили.
– Никак охренели,
