и с неприятным хлюпаньем стекала куда-то вниз. Вероятно, по специально сделанному желобу. Как в душе. Затем исчезала неизвестно куда, благодаря чему пол в подвале выглядел почти сухим.
Йен, перепрыгнув через щель в полу, целеустремленно порысил дальше. К единственной имеющейся здесь старой, но еще довольно крепкой двери, из-под которой пробивался слабенький свет.
Постучав по ней костяшками пальцев, Норриди крикнул:
– Шеф! Я его привел!
– Пусть заглянет, – отозвался изнутри знакомый голос. – Только магией чтоб не пользовался. Это может быть опасно.
Я удивленно вскинул брови, но когда Йен посторонился, занял его место, с любопытством приоткрыл деревянную створку и… отшатнулся, потому что изнутри меня окатило такой волной ярчайшего света, что я едва не ослеп. Торопливо захлопнув проклятую дверь, я отвернулся, прикрывая ладонью слезящиеся глаза. И, уткнув нос в ближайшую стену, смачно выругался, без стеснения помянув и самого Корна, и его дурацкие шутки, и даже ни в чем не повинную дверь, которая от удара жалобно скрипнула.
Это ж надо было додуматься – звать меня туда, где вовсю бушует светлая магия?! Правильно я сюда Мэла не пустил – духам и иным созданиям темной стороны в таком месте делать нечего.
– Рэйш, ты живой? – без особого интереса поинтересовался изнутри Корн.
– Да пошли вы…
– Жаль, – так же равнодушно отозвался шеф, и в комнате ненадолго стало тихо. – Значит, придется тебе подняться наверх. Здесь от тебя толку не будет.
А я, с трудом проморгавшись, мрачно воззрился на беспокойно топчущегося рядом Йена.
– Что тут вообще творится?
– Без понятия, – нервно отозвался Норриди, кинув на дверь беспокойный взгляд. – Корн как туда зашел, так сам не свой стал. Магам запретил туда лезть, даже своим. Следакам разрешил попробовать, но там слишком ярко – глаза слезятся так, что работать невозможно. Поэтому он один.
– Что внутри-то? – так же хмуро осведомился я, на всякий случай отступая от двери подальше.
– Труп.
– Чей?
– Да Фол его знает, – неприязненно отозвался Йен. – Я только краешком увидел: вроде мужик. Только распотрошили его, как свиную тушу, кровищи на полу – море. И башки нет. Но приборы там не работают, поэтому Корн надиктовал обстановку сам, а я только записал с его слов.
Я помотал головой, все еще будучи не в силах до конца избавиться от пляшущих в глазах цветных пятен.
– Так. А наверху что?
– То же самое, – мрачно буркнул Норриди и развернулся к лестнице. – Ну, почти. Идем. На чердаке тебе должно быть полегче.
– Почему?
– Сам увидишь. Наши уже там – все объяснят по ходу.
Нахмурившись и передав Мэлу по поводку, чтобы не приближался к дому, пока все не выяснится, я молча последовал за другом на
