style="font-size:15px;"> – Молодец, казах. Выглядишь уже более живым, чем вчера. Ну, иди. Ко мне, Ит! – мужчина похлопал себя по ноге. – Не мешай.
Собака, виляя хвостом и уже забыв о незнакомце, послушно затрусила к хозяину. Шал, опираясь о стену юрты, двинулся дальше.
Вернувшись, стал осматриваться вокруг. На пологом склоне неглубокой балки, по дну которой протекал ручей, стояли три юрты, две большего размера и одна маленькая, откуда он и вышел. Не заметив сразу, только сейчас разглядел, что над входом его временного убежища на шесте покачивался череп лошади, выбеленный солнцем. Оберег. Но от чего?
Рядом с юртами располагался очаг, окруженный большими камнями, а неказистый навес из кривых веток карагача и соломы скрывал в тени донгелек – низкий круглый стол, у которого лежали разноцветные покрывала – корпе. Чуть в стороне небольшая кошара с баранами, откуда молодой парнишка выгнал отару на выпас, рядом – загон с лошадьми, среди которых он разглядел и Сабыра. Тот почуял хозяина и приветственно заржал. Шал улыбнулся и махнул ему здоровой рукой.
Снова откуда-то появилась собака, и за ней тот же мужчина, одетый в халат и синие штаны свободного покроя. Шал наконец смог хорошо его рассмотреть. Невысокого роста, худощав и, как ему показалось еще в юрте, преклонного возраста. Теперь же он понял, что морщины на лице и вокруг глаз не только от старости, но и от постоянной улыбки. Обутый в ичиги с калошами, мужчина слегка прихрамывал.
– Ну что, казах, сделал свои дела? Как рука? Голова кружится?
– Немного.
– Сотрясение. И правильно, как ему не быть, если так долбили по голове. Кушать хочешь? Пошли. Завтракать пора. И ты столько времени на воде и бульоне, нужно уже более существенного чего-то поесть.
– Сколько? – спросил Шал, внутренне напрягшись.
– Да уж где-то недели две, наверное, – пожал плечами мужчина.
– Сколько!?
– Не помню точно. Надо у Еркебая спросить. Ну пойдем, пойдем. Потом будем разговаривать. Нужно покушать сначала.
Старик направился к навесу, но заметив, что Шал не сделал и шага, остановился.
– Чего ждешь, казах? Идем.
– Где я? Куда попал?
– Ты в урочище Кыста́у. Тут живет баксы́ Еркебай, шаман. Слышал о таком?
– Нет.
– Неудивительно. Шаманов официальная религия не признает за то, что они являются носителями истинной казахской духовности, и всячески порицает обращения к ним. А людская молва не столь молниеносна – не то, что новости когда-то на «Хабаре»[15]. Пойдем за стол. Вопросы Еркебаю не задавай. Мне задавай. Что знаю, отвечу. Зовут меня Фаты. А тебя?
– Шал.
– Э! Какой ты шал? – засмеялся старик. – Вот я шал, а ты молодой еще. Как зовут-то?
– Кайрат, – после некоторого раздумья ответил Шал.
– Жаксы́[16], Кайрат. Идем.
Он двинулся следом за старым Фаты к навесу, под которым уже копошились две женщины. Молодая, в красном
«Хабар» – государственный телеканал Республики Казахстан.
Жаксы – хорошо (
