манипулятивного контроля, против потребительской культуры, навязываемой для получения прибыли. С помощью воздержания человек обретает способность самостоятельного критического мышления, контроль над своим телом и духом. Некоторая часть представителей этой субкультуры приемлет секс только в целях продолжения рода.
Молодежные субкультуры представляют собой действующие и технологически весьма эффективные механизмы социализации тинэйджеров, но социализации преимущественно неформальной, альтернативной или контркультурной. Западные исследователи обращали внимание на выработку устойчивой зависимости не только от самого наркотического эффекта, но и от разнообразных культурных артефактов вокруг него: «фенечек» и приспособлений, где физические ощущения (эйфория, снятие напряжения и др.) подпитывают субкультурные убеждения, и наоборот. Прием разных видов наркотиков предполагает овладение особыми, относящимися только к ним языками и обучение особым социальным и телесным практикам, сопровождающим подготовку, прием и выход из героинового, кокаинового и других подобных состояний [90].
Субкультурные феномены давно уже привлекают внимание исследователей своим разнообразием и неоднозначным влиянием на общество в целом. Угол зрения исследователя и степень детализации анализа этих явлений могут быть различны. Так, рассматривая молодежную субкультуру, сформировавшуюся в Российской Федерации в постперестроечное время, под углом зрения девиации правосознания и традиционных ценностей, И. В. Староверова, сотрудник Института социологии РАН, определяет носителей этой субкультуры как потерянное (для общества в целом) поколение [70]. До «либеральных реформ двух последних десятилетий, – утверждает автор статьи, – отечественная система формирования сознания и поведения молодежи базировалась на приоритете традиционной морали и нравственности». Новые программы и учебники, а также средства массовой информации способствовали «очернению отечественной истории, дегероизации поколений дедов и прадедов – строителей экономического и оборонного могущества советской сверхдержавы». В результате возникла массовая ценностно дезориентированная субкультура молодых людей. Обобщая результаты конкретных социологических исследований, автор так описывает социальную структуру исследуемого феномена: «В стране действительно уже третье десятилетие последовательно воспроизводятся «потерянные поколения» молодых граждан. Первое из них, повзрослев, так и не выбралось из состояния «потерянности», превратившись в поколение 35–45-летних; переболевшие пепси-коловским наваждением его представители на ином возрастном уровне воспроизвели свою социально-политическую инфантильность, общественную расхлябанность и свою общую неприкаянную неуверенность. Второе поколение рубежа прошлого и текущего десятилетий (группа нынешних 25–34-летних россиян) почти адекватно воспроизвело эти же черты социального инфантилизма. Немногие из них с пользой для
