все еще жила в доме полководца, и ей помогали слуги и стражи. Командующие более высокого звания оставили в городе своих рабов. Они вместе со священнослужителями легиона, калеками и несколькими сотнями гарнизонных войск составляли все население лагеря и с помощью наемников охраняли мост. Тем временем легион уже растворился в непроходимом лесу, прорубая путь для своих повозок там, где старые дороги уже поросли деревьями и кустарником. Вожди племен вооружали своих воинов копьями, чтобы в решающий момент объединиться против общей опасности. Женщины и дети скрывались в лесу, уводили туда скот, а деревни постепенно разрушались. Вести о предстоящей битве уже разносились по всему лесу. Так шли недели.
Никто не был так взволнован продвижением легиона, как Ацер. Это была настоящая жизнь. Боевые товарищи его отца с грубоватой нежностью относились к Ацеру, а у его матери вообще никогда не было друзей в городе. Среди мальчишек он, несомненно, занял прочное место заводилы, но теперь впервые он вместе со всеми разделял невзгоды и опасности пути. Мальчишки были избалованы. Если бы их военные учения прошли незамеченными, как надеялся Ацер, он мог бы проводить их все лето, да и всю зиму тоже. Прославленные отцы этих ребят вели тяжелую, но полную великолепных подвигов жизнь, и не хотели никакой другой. Однако детей обласкали, отлично обучили, снабдили настоящим оружием, чуть не на руках носили. И затем за одну ночь легион подготовился к настоящей войне. Внезапно наступившее равнодушие к детскому отряду было поразительно, и нелегкие учения потеряли все свое великолепие. Дяди и двоюродные братья мальчишек, служившие в рядах наемников, были не такими уж плохими воинами. Некоторые из них являлись даже вождями племен. Другие были длинноволосы, носили штаны, захаживали в город и сплетничали с женщинами.
– Сомкнуть ряды! – приказал Ацер, смерив отряд угрюмым взглядом. Нельзя было не заметить, что детская армия изрядно поредела, а обмундирование выглядело уже потрепанным. Но Ацер не обращал на это внимания, потому что инстинкт подсказывал ему, что малейшее недовольство с его стороны может породить бунт. Однако нельзя было проявлять слабость и потворствовать нарушению дисциплины. – Завтра в поход. Приготовьте паек и оружие. Придется преодолеть десять миль.
– Десять миль по жаре с таким грузом! – возмутился Примий. – Это слишком для нас. Правда, ребята?
– Только половина груза для самых младших, – огрызнулся Ацер. – Как обычно. Закрой-ка, Примий, свой большой рот. Ты еще не центурион.
– А почему бы и нет? – с вызовом произнес Примий. – Я больше тебя.
– Верно! – поддакнул кто-то.
Несколько минут мальчишки и Ацер молча глядели друг на друга.
– Верно, неуклюжий болван! Почему бы и нет! – решительно произнес Ацер.
Он медленно шагал вперед, пока металлическая розетка щита со звоном не коснулась щита Примия. Темные глаза Ацера неотрывно глядели на
