вначале представилось. В её фигуре всё было в меру, и чувствовалось, что она с годами ещё похорошеет.
– Не надо, – улыбнулась она, окончательно успокоенная его доброжелательным голосом. – Мне не к спеху.
– Зовут-то тебя как, путешественница?
– Настенька. Ой!.. – вдруг сконфузилась девчонка. – Настенькой меня называют только папа с мамой да бабушка, к которой я сейчас еду.
– Настенька… Настя… Анастасия… Чудное имя… – задумчиво произнёс Крылов, и взгляд его невольно упал на аккуратненькие, не по-девичьи округлые коленки попутчицы и никак не хотел отрываться от этой свежей красоты.
– Собачка! На дороге собачка! – закричала Настенька.
Крылов инстинктивно, не успев даже взглянуть на дорогу, ударил ногой по педали тормоза. Автомобиль качнуло и понесло на обочину.
Девчонка за разговором забыла пристегнуть ремень безопасности, и её бросило на Крылова. Она как ребёнок обхватила его обеими руками за шею и висела на нём даже тогда, когда автомобиль благополучно остановился. Она доверчиво прильнула к его слегка заколосившейся щетиной правой щеке своей нежной, шелковистой щёчкой, тоже правой, и, трепеща, вжалась в него остренькими девичьими грудями. От её тела пахло юностью, полем и чем-то ещё, Крылову совсем незнакомым.
Он затаился, ему были необычайно приятны её прикосновения. Он боялся ворохнуться и отпугнуть от себя это ангельское создание.
– Собачка живая? – спросила она, не разжимая рук и не открывая глаз.
– Живая… – не шевелясь, прошептал Крылов.
Девчонка успокоилась, но цепкие, ласковые ручонки разжала не сразу. Подержалась за него ещё минутку, длинно и глубоко набрала в себя воздух через остренький носик, холодный кончик которого – почему-то холодный, тогда как всё тело было горячим, колол шею Крылова чуть пониже уха, создавая эффект наркоза. Он в ту минуту на самом деле был будто в наркотическом состоянии. А она набрала в лёгкие воздух ещё раз, так же длинно и глубоко, села на место и расторопно пристегнулась ремнём безопасности.
– Путешественница, ты бы рассказала что-нибудь, – попросил Крылов.
– Лучше вы расскажите. В вашей жизни точно было больше интересного, чем в моей.
«А почему бы и не рассказать, не порадовать это милое создание своими байками?..» – подумал Крылов и стал рассказывать. Он побывал во многих странах, видел много разных людей, испробовал много разных профессий и много чего знал о жизни. Он был великолепным рассказчиком. Говорил с душой, ярко, с многочисленными примерами и выводами, быстро, чётко, и, самое главное, девчонка не отрывала от него восхищённых глаз. А Крылов говорил, говорил и говорил – его жизнь была бурной и неоднозначной, но удавшейся, как он сам считал. Ему действительно было что рассказать. Он темпераментно рассказывал и чувствовал, что против своей воли влюбляется.
– Всё. Не могу больше. Устал, – проворчал он, сознательно
