он как-то усиленно лавировал челюстями, что придавало ему совсем старческий вид.
– В Лету – бух! Вторично по тому же поводу!
Он опять налил и опять придвинул рюмку Рачееву.
– Нет, я больше не буду!.. – сказал тот.
– Что-о?
– Не буду, никогда не пью больше одной рюмки…
– Ну, это, брат, ты не смеешь! Сто лет не видались, я рад несказанно, а он – одну рюмку!.. Что это такое? Принцип? Наплевать на принцип! Эка, тоже удивить захотел! Мы, брат, не на такие плевали! Во какие принципы были! Величиною с римский огурец! Ну, пей, пей, не сумлевайся!..
Рачеев решительно покачал головой.
– Фу ты!.. Ну, а если бы я умирал и от твоей рюмки водки зависела бы моя жизнь… Тоже не стал бы нарушать принципа? А? Не выпил бы? А?
– Если бы умирал, выпил бы, но ты, слава богу, не умираешь…
– А-а! Значит, все-таки уступка! Утешительно! А то есть у нас такие принциписты, что ты тут хоть умирай, не отступят!.. Строгие! Принцип у них все, да только и есть, что принцип, а в голове и в сердце пусто… Вот какие есть!.. Так не выпьешь?
– Если надо, чтобы я пил… Послушай, – обратился Рачеев к лакею, – принеси-ка мне полбутылки белого столового вина!..
– Э-э-э! Компромисс! Вино – это компромисс водке!.. Ну, да не все ли равно!.. К делу. Так вот, говорю, все и ушло туда, в борьбу за существование… В утробу этого чудовища!.. Как хочешь, а я буду пить… Уж ты позволь мне… И почему ты не пьешь, я не понимаю!.. Какой такой принцип в водочном деле?..
– Это лишнее, Антон Макарыч, а я избегаю всего лишнего!..
– Лишнего? Ха, ха, ха!.. Избегаешь лишнего? А я наоборот: избегаю всего необходимого и принимаю только лишнее… В этом и заключается сладость жизни… Да… Так я пью, уж ты позволь…
Он выпил третью и, позабыв закусить, сейчас же стал наливать четвертую:
– Пустоты боюсь! – пояснил он.
– Скажи, пожалуйста, ведь ты обеспечен? – спросил Рачеев, которому хотелось поскорее, пока Ползиков не успел напиться, услышать от него связный рассказ. Уж он по всем приемам видел, что тот любит напиваться и непременно напьется.
– Вполне. Даже чересчур. Семь тысяч зарабатываю! – ответил Ползиков.
– И сколько мне помнится, ты был хорошим семьянином!..
– Д-да!.. Б-был-был-был!.. – не сказал, а пропел Ползиков и вдруг как-то неестественно рассмеялся.
Рачеева всего покоробило.
– Экий ты какой стал, Антон Макарыч! – промолвил он, качая головой.
– Нехороший? А? Ох, брат, действительно, осквернился я по всем статьям!.. Это верно… И особливо мне тягостно на тебя глядеть, какой ты правильный, во всем правильный!.. Именно вот, как подумаешь хорошенько, так правильный человек таким должен быть… И здоров ты, и стан прямой, и сложением умерен, ни легок, ни тяжел, и смотришь прямо, открыто, и что-то крепкое есть у тебя во взгляде, видно – никому не спустишь.
