ты же не собираешься разбить башку о дорожку Соренсона? – твердо сказал Дасти.
– Им до этого не будет дела. Они находятся в Париже.
– В Лондоне.
– Все равно.
– Им будет еще какое дело. Они мочой изойдут.
Мигая своими мутными глазами, Скит поинтересовался:
– И что, они на самом деле будут волноваться или так, для проформы?
Мазервелл внизу спорил с охранником. Дасти слышал их голоса, но не мог разобрать слов. Скит все так же держал руку на плече Дасти.
– Тебе холодно.
– Нет, – возразил Дасти, – со мной все в порядке.
– Ты дрожишь.
– Это не от холода, просто мне страшно.
– Тебе? – Скит от недоверия попытался сфокусировать косые глаза. – Страшно? И чего же ты боишься?
– Высоты.
Мазервелл и охранник направились в дом. Сверху казалось, что Мазервелл обхватил парня рукой за спину под плечами, как будто пытался приподнять его над землей и поскорее унести прочь.
– Высоты? – Скит продолжал таращиться на него. – Да ты же всякий раз, когда нужно красить крышу, хочешь делать это сам.
– А при этом у меня все кишки сводит.
– Слушай, кончай шутить. Ты ничего не боишься.
– Нет, боюсь.
– Только не ты.
– Я.
– Нет, не ты! – выкрикнул Скит с неожиданной яростью.
– Именно я.
В том состоянии, в котором пребывал сейчас Скит, его настроения могли мгновенно меняться от расслабленной удовлетворенности к крайнему неудовольствию. Он отдернул руку от плеча Дасти, обхватил себя за плечи и принялся медленно раскачиваться взад-вперед на узком насесте, образованном всего-навсего одним коньковым рядом черепицы. Его голос был исполнен муки, как если бы Дасти не просто сознался в боязни высоты, а объявил бы, что его тело изъедено смертельным раком: «Не ты, не ты, не ты, не ты…»
В таком состоянии Скит мог бы с пользой проглотить несколько ложек приязненного отношения. Но если бы он решил, что с ним нянчатся, то мог стать угрюмым, неприступным, даже враждебным. В обычных условиях это просто раздражало, но на высоте в сорок футов над мощенной камнем площадкой могло оказаться очень опасным. Вообще-то он лучше реагировал на сдержанную приязнь, юмор и холодную правду.
Дасти решил прервать это бесконечное «не ты», которое уже начало превращаться в песню.
– Ты такой кретин, – сказал он.
– Это ты кретин.
– Ничего подобного. Кретин – ты.
– Это ты самый настоящий, натуральнейший кретин, – убежденно заявил Скит.
Дасти помотал головой.
– Нет, я – психологический прогерик.
– Кто-кто?
– Слово «психологический» означает нечто, связанное с сознанием или влияющее на него. А прогерик – это кто-то, страдающий прогерией, врожденной
