в коллективе. А дома мы как-то с этим не сталкивались. Я всегда ему в детстве говорила: «Я даю тебе информацию для размышления». Он размышлял, и затем мы обсуждали какие-то спорные вопросы.
Отец, в отличие от матери, строже. Директор школы даже будет умолять его не пороть сына за то, что тот – 14-летний балбес – сел на подоконник открытого окна и сидел так, свесив ноги с четвертого этажа… Внизу были то ли девочки, то ли еще кто… Мимо по улице пойдет директор школы, человек в возрасте, фронтовик… И обалдеет, завидев ботаника Ходорковского. Родители по звонку примчатся в школу быстро.
– Нет, только не пороть. Объясните просто на словах… – внушал родителям и без того перенервничавший директор. И они объяснят, что он мог просто подставить человека, если бы, не дай бог, произошел несчастный случай: «Если бы ты разбился – это одно дело, но директора могли за это посадить».
– Как? – не понимал 14-летний Ходорковский.
– Да вот так, он отвечает за ваши жизни. И если что-то случится, его посадят в тюрьму.
Как тогда все было в его жизни легко, не надо было думать о сложности бытия, нести за себя и других какую-либо ответственность, потому что ответственность несли за тебя. Его воспитывали, как почти всех его сверстников. Наставляли говорить «спасибо» после завтраков, обедов и ужинов, шапку надевать, когда выходишь на улицу, хорошо есть, делать уроки и прочее в этом роде… Ничего сверх. Обычная советская семья. Без связей, без блата. Он рос обычным ребенком. В меру заласканным, в меру домашним, в меру самостоятельным. Рос с ключом на шее. Родители-то все время пропадали на заводе. У него и ясли были заводские, и детский сад заводской, и школа.
Если ребенок с детского возраста не переносит какого-либо давления, если ему не нравится, когда его заставляют что-то делать против его воли, не спросив, не поговорив, насильно, то, может, это тревожный сигнал? Родители Ходорковского в этом тревожного сигнала не видели.
Продленка быстро кончилась – родители не боялись оставлять его дома одного. Он в это время кастрюли мыл, а потом садился за уроки. Была еще улица со двором, как у всех. Пионерлагеря по путевкам от завода, как у всех. Ну, и естественный целый джентльменский набор для умненьких мальчиков – участие в районных и городских олимпиадах по химии, физике и математике…
Как все просто тогда было. А может быть, и не просто. Если ребенок с детского возраста не переносит какого-либо давления, если ему не нравится, когда его заставляют что-то делать против его воли, не спросив, не поговорив, насильно, то, может, это тревожный сигнал?.. Непонятно. Но родители Ходорковского в этом тревожного сигнала не видели. И ребенка не одергивали: «Не выпендривайся!» И, став взрослым, привыкнуть к какому-либо давлению Ходорковский не смог. Даже не пытался. Его принцип – никогда не изменять позиции под давлением силы, а не аргументов. И принцип этот, как вы уже поняли, появился не в тюрьме, а задолго до нее. Тюрьма и все произошедшее с ним этот принцип лишь закрепили.
Глава 2
Школа
…Всего
