поздно, никаких новостей из дворца не поступало, и весь двор собрался на балу. Французский посол граф Монтебелло и графиня были как на иголках, и я от всей души сочувствовала им.
Вдруг я услышала, как кто-то произнес: «Их величества приехали!» – и немедленно все обратили взоры ко входу в танцевальный зал.
Хотя император и пытался улыбаться, выглядеть любезным, было заметно, чего стоили ему эти усилия и что мысли его сейчас не здесь, не на торжестве. Он был бледен и печален, а на лице императрицы были видны следы слез. Мне стало невероятно жаль их.
Граф Монтебелло, приветствуя императрицу, должен был согласно русскому придворному этикету поцеловать ей руку. Он этого не сделал (никто не мог понять почему), и это вызвало некоторое недовольство их величеств. В то время это происшествие много обсуждалось. Тем не менее и граф, и графиня были очень популярны в России и оставались там еще несколько лет. Графиня стала единственной иностранкой (не королевской крови), получившей орден Святой Екатерины, знак огромной чести и отличия.
Император станцевал лишь один контрданс, а потом удалился. Я заметила, что находиться в танцевальном зале его вынуждало лишь чувство долга.
Наконец, торжества коронации подошли к концу. Было решено, что я вернусь домой одна, а мой муж проводит принца Фредерика Датского до германской границы на его пути в Копенгаген.
Я сидела в вагоне, поезд вот-вот должен был отойти от станции, когда в самую последнюю минуту, к моему огромному удивлению, появился мой муж и сказал мне: «Я еду домой вместе с тобой». – «Как – со мной? А где твой принц?» Он ответил: «Мой принц сегодня уехал в Копенгаген. Он спросил у меня, как давно я женат. И когда я ответил, что восемнадцать месяцев, он сказал: «Езжайте домой с женой. Вы больше нужны ей, чем мне». Я сказала: «Как добр и бескорыстен принц, как он чуток!» Мы высоко оценили этот знак его деликатности.
Осенью того же 1896 года император и императрица вместе с маленькой Ольгой нанесли несколько официальных визитов после коронации. Старый император Франц Иосиф был одним из первых, кто их приветствовал. Когда они проезжали Киев, их вновь постигло несчастье. Неожиданно в своем купе от сердечного приступа скончался министр иностранных дел Лобанов-Ростовский.
Он не пришел на завтрак, и, когда император послал выяснить, в чем дело, слуга отправился будить его. Поскольку он не откликался, посланные из опасения, что случилось что-то нехорошее, решили взломать дверь и, к своему ужасу, обнаружили, что он умер в своей постели. Для путешествующей императорской четы это было ужасным шоком. Можно себе представить, какое тягостное впечатление эти несчастливые события произвели на императрицу (которая и так всегда была в довольно подавленном настроении) и окрасили ее жизнь меланхолией. Из Австрии их величества отбыли в Шотландию, где очень приятно провели время.
Императрица всегда с огромным восхищением отзывалась о своей бабушке, королеве Виктории, к которой она была так привязана и от которой
