готовилась совершенно открыто, и в переписке с Москвою мы условились, что ЦК примет меры, чтобы попытаться дать возможность и мне принять в ней участие. Как-то днем – вскоре после рубки леса – Суханов принес мне телеграмму от Мартова с сообщением, что мне разрешено ехать в Москву на конференцию и что об этом послана телеграмма моему начальству. До конференции осталось очень немного дней, а поездка требовала трех суток. Между тем на службе мне ничего не говорили о получении телеграммы, и я стал беспокоиться, что опоздаю. Решил справиться.
Начальник управления А. был в это время в отъезде – в Москве. Заменял его по административной части доктор Г., а по политической – пресловутый «пом-пом» М. На мой вопрос о телеграмме оба сказали мне, что ничего нет. Прошло еще два дня, и тут один из служащих открыл мне секрет, что на самом деле телеграмма была, но что М. отправил по поводу ее почтой какой-то запрос в Москву. Положение мое было довольно затруднительно: сказать, что я знаю о телеграмме, значило выдать с головой моего осведомителя; молчать – значило наверное опоздать, так как ответ на почтовый запрос мог прийти самое раннее через восемь – десять дней, а конференция должна была уже открыться дня через три-четыре.
Пришлось прибегнуть к хитрости. Я пришел к М. и заявил ему, будто в Совтрударме мне сказали, что у них имеется сообщение о решении высшей московской власти вызвать меня в Москву, о чем-де и послано распоряжение в Военно-санитарное управление, и что члены Совтрударма удивляются, почему это распоряжение не приводится в исполнение. М. перепугался и признался мне, что действительно была телеграмма от Семашки о предоставлении мне немедленно двухнедельного отпуска для поездки в Москву. Но так как по военному времени (шла война с Польшей) отпуски военнослужащим запрещены, то он отправил в Москву письменный запрос, как следует телеграмму понимать, и до получения ответа ничего сделать не может. На мое требование написать в таком случае не «отпуск», а «командировку» он ответил отказом.
Мы с Сухановым побежали тогда разыскивать М-ва, коммуниста, бывшего московского рабочего, исполнявшего в данный момент обязанности председателя Совтрударма. Было уже половина четвертого, до окончания служебного дня оставалось всего полчаса. М-в, которому мы рассказали все дело и объяснили причины, не позволяющие мне медлить с отъездом, возмутился явным саботажем «помпома». Он сейчас же послал записку командующему войсками округа, от которого без пяти минут четыре получили в Военно-санитарном управлении распоряжение: 1) выдать мне обязательно сегодня же командировку в Москву «по делу, известному Совнаркому» и 2) посадить «помпома» на семь суток под арест за явную волокиту и неисполнение распоряжений начальства.
Что думал бедный «помпом» насчет этого неожиданного финала его попытки ущемить крамольника, я не знаю, но в семь часов вечера мне были вручены все необходимые бумаги. Выехать удалось, однако, лишь на
