style="font-size:15px;"> Вдруг все замолчали, были слышны только три удара в пол, оповещающие о торжественном выходе императора и его свиты. Затем мы повернулись к двери, где стоял император, кивая головой и приветливо улыбаясь и держа под руку герцогиню Камберленд. Мы все присели в реверансе, и длинная процессия вошла в комнату.
Император начал со старшего посла и пошел довольно быстро вдоль ряда, при этом не проявляя признаков скуки или спешки. Он оставлял всех мужчин и женщин с убеждением, будто ему, императору, было очень приятно обменяться этими несколькими фразами со своими гостями. Он приблизился к моим родителям и с теплым рукопожатием произнес по-французски: «Как поживаете, полковник Грант? Добрый вечер, мадам. Слышал, что ваша девочка сегодня здесь и что она очень мила. Я непременно должен с ней познакомиться».
Родители тотчас же немного раздвинулись, я вышла вперед и сделала глубокий реверанс, его величество сердечно протянул мне руку и на мгновение крепко сжал мою. Он бросил на меня быстрый проницательный взгляд и снова заговорил по-французски: «Рад, что вы пришли ко мне на бал, мадемуазель. Надеюсь, вам здесь понравится и вы хорошо повеселитесь. Несомненно, так и будет, если вы говорите по-немецки; наши люди любят тех, кто говорит на их языке, и чувствуют себя с ними непринужденно. Вы провели здесь несколько лет со своим отцом, научились ли вы говорить?» Я ответила по-немецки: «Ja, Majestat![24] Я говорю по-немецки даже лучше, чем по-английски, и чувствую себя в Вене как дома».
Император запрокинул голову и искренне рассмеялся: «Но вы говорите на венском наречии, это так очаровательно! Где вы выучили наш местный говор?» Я ответила, что научилась ему потому, что считаю его намного красивее, чем северогерманское наречие. Эти слова, похоже, очень обрадовали и позабавили его величество, он задал мне еще несколько вопросов и, наконец, произнес: «Уверен, что вы будете иметь большой успех, а я с удовольствием за этим понаблюдаю!»
Наконец мы прошли по сводчатому проходу и очутились в огромном бальном зале Габсбургов, где уже много веков они устраивали свои приемы. Император повернулся и поклонился герцогине Камберленд, и заиграл оркестр – подобную музыку нечасто можно было услышать – вальсы Штрауса в исполнении оркестра, не имеющего себе равных в Европе, ибо по приказу императора им дирижировал сам Штраус, и исполнялась его собственная музыка.
Затем наступило время ужина, и к нам присоединилось большое количество мужчин. Я очень хорошо провела время; как только музыка заиграла, мы снова устремились вальсировать и танцевали до тех пор, пока по какому-то сигналу вечер не окончился, королевские особы поклонились и удалились, а все прочие устремились по направлению к разным дверям.
Наступил день отъезда, и мы отправились на вокзал в старом экипаже в сопровождении все того же Франца, встретившего нас когда-то ранним утром более четырех лет назад. Франц был в слезах, и я была близка к тому, чтобы разрыдаться. Родителям тоже было грустно покидать этот приятный
Да, ваше величество!
