этот мир, Джимми Ток
Глава 1
В ночь, когда я родился, мой дед со стороны отца, Джозеф Ток, разразился десятью предсказаниями, которые определили всю мою жизнь. Он умер в ту самую минуту, когда я появился на свет из чрева матери.
Никогда ранее таланта ясновидения за Джозефом не замечалось. Он был кондитером, пек эклеры и лимонные торты, а не предсказания.
Для некоторых жизнь, если прожита она с достоинством, – великолепная арка, перекинутая из этого мира в вечность. Мне тридцать лет, и я не могу сказать, как выглядит моя жизнь со стороны, но точно знаю, это не арка, потому что мой путь – сплошные зигзаги от одного кризиса к другому.
Я – увалень. Не в том смысле, что я глуп, просто крупноват для своего размера, и я не всегда знаю, что делают мои ноги.
Говорю об этом не в силу присущего мне умаления собственного достоинства или даже смирения. Вероятно, образ увальня – часть моего обаяния, которое, как вы увидите дальше, приносит немалую пользу.
Несомненно, мои слова уже вызвали у вас вопрос: как это, «крупноват для своего размера». Что ж, как выясняется, написание автобиографии – задача куда более сложная, чем я поначалу предполагал.
Я не такой высокий, каким меня воспринимают некоторые люди. Собственно, совсем невысокий по стандартам профессионального (и даже школьного) баскетбола. Я не толстый, но и не качок, днюющий и ночующий в тренажерном зале. Пожалуй, с некоторой натяжкой можно считать меня здоровяком.
И однако мужчины выше меня ростом и куда массивнее, называют меня «большой парень». В школе меня прозвали Лосем. С детства я слышал шутки об астрономических счетах за продукты, которые, вероятно, приходилось оплачивать нашей семье.
Это несоответствие между моими истинными ростом и весом и восприятием моих габаритов другими людьми всегда ставило меня в тупик.
Моя жена, ось в колесе моей жизни, заявляет, что вид у меня куда более внушительный, чем фактические размеры. И люди, говорит она, судят обо мне по впечатлению, которое я на них произвожу.
Я нахожу это умозаключение нелепым. Ерундой, которая рождена любовью.
Возможно, я производил бы на людей столь сильное впечатление, если бы, скажем, падал на них или наступал им на ногу.
В Аризоне есть место, где брошенный мяч вроде бы катится вверх, отрицая закон всемирного тяготения. По правде говоря, все дело в необычном ландшафте, который обманывает глаз.
Подозреваю, что и я – некий природный феномен. Возможно, свет отражается от меня не так, как от других людей, странным образом преломляется, и в результате мои размеры оптически увеличиваются.
В ту ночь, когда я родился в центральной больнице округа Сноу, расположенной в городе Сноу-Виллидж, штат Колорадо, мой дед сказал медсестре, что ростом я буду в двадцать дюймов, а мой вес составит восемь фунтов и десять унций[1].
Медсестра сильно удивилась, услышав его, и не потому, что восемь фунтов и десять унций – слишком много для новорожденного. Не послужило причиной для удивления и внезапное превращение кондитера в прорицателя. Поразило медсестру другое: четырьмя днями раньше у моего деда случился обширный инсульт, вызвавший паралич правой половины тела и полную потерю дара речи; и однако, пребывая на кровати в палате интенсивной терапии, все свои предсказания он произнес ясным и четким голосом, не глотая буквы и не запинаясь.
Он также сказал медсестре, что я появлюсь на свет в двадцать два часа сорок шесть минут и что у меня будет отмечена синдактилия.
Синдактилия – из тех слов, которые трудно произнести до инсульта, а уж после – и подавно.
Синдактилия, как потом объяснила моему отцу та самая медсестра, – дефект внутриутробного развития, полное или частичное сращивание двух или более пальцев кисти или стопы. В самых серьезных случаях кости сращиваются настолько, что у двух соседних пальцев оказывается один ноготь.
Для исправления этого дефекта требуется несколько хирургических операций, если родителям хочется, чтобы их чадо смогло показать палец тому, кто крепко его достал.
В моем случае пальцы срослись на ногах, два – на левой, три – на правой.
Моя мать Маделин (отец, любя, обычно называет ее Мэдди) настаивает на том, что они сознательно намеревались отказаться от хирургического вмешательства и вместо операций при крещении назвать меня Флиппером.
Так звали дельфина, который играл главную роль в популярном телесериале конца 1960-х годов (само собой, телесериал также назывался «Флиппер»[2]). Моя мать говорит, что этот сериал отличала «удивительно веселая глупость». Его сняли с эфира за несколько лет до моего появления на свет.
Флиппера,
Соответственно, порядка 50 см и 3,5 кг.
Телесериалу предшествовали два фильма, «Флиппер» (1963) и «Новые приключения Флиппера» (1964), успех которых инициировал создание телесериала.
