день ото дня, даже от часа к часу, а поглощенный жалостью к себе из-за неудачи, ты можешь упустить возможность стать триумфатором. И на каждый акт бесчеловечности люди совершают сотни добрых деяний. Поэтому, если уж тебе дана способность думать, лучше мыслить о доброте, которую люди проявляют по отношению друг к другу, даже в обществе, где культурная элита насмехается над добродетелью и восхваляет жестокость.
В данном случае вариантов у него было немного, и он достаточно быстро выработал правильный план действий. Наклонившись вперед, поднес лезвие к одному из колец блестящей изоляционной ленты, которое удерживало его левую руку на подлокотнике. Покачивая головой, как гусь, покачивая головой, как иногда покачивал ею Шеп, часами изображая гуся, Дилан пилил изоляционную ленту перочинным ножом. Результат не замедлил сказаться. Как только левая рука освободилась из плена, он переложил нож из зубов в пальцы.
Пока Дилан разрезал путы, фанат паззлов, продолжая собирать свой храм, изменил свою фразу: «Запятая, точка, точка».
«Не нужна мне эта бочка».
– Запятая, точка, точка.
«У тебя большая мочка».
Глава 6
Джилли открыла глаза и увидела, смутно, коммивояжера и его близнеца, наклонившихся над кроватью, на которой она лежала.
И хотя она знала, что должна бояться, страха не испытывала. Только расслабленность. Она сладко зевнула.
Если первый брат был злым, а в этом Джилли не сомневалась, то второй – определенно добрым, поэтому она знала, что у нее есть защитник. В фильмах, и часто в книгах, именно такими авторы и выводили близнецов: один – злой, второй – добрый.
Оба мужчины выглядели на редкость миролюбивыми, но один из них развязал узел резинового жгута, который стягивал руку Джилли, а второй делал ей укол. Не одно из этих деяний вроде бы не ассоциировалось со злом, но Джилли стало как-то не по себе.
– Который из вас собирается ударить меня дубинкой? – спросила она и удивилась тому, что язык у нее заплетался, словно она крепко выпила.
На лицах обоих коммивояжеров отразилось изумление.
– Предупреждаю вас, я владею караоке.
Каждый из близнецов держал большой палец правой руки на поршне шприца, а левой схватил белый носовой платок. Синхронность своих движений они отработали до автоматизма.
– Не караоке, – поправилась она. – Карате, – она лгала, но надеялась, что ложь будет убедительной, пусть голос и звучал не так уверенно, как всегда. – Я владею карате.
Затуманенные близнецы заговорили одновременно, их губы двигались в совершенной гармонии:
– Я хочу, чтобы вы еще немного поспали, молодая леди. Спите. Спите.
И опять, совершенно синхронно, белые платки в руках близнецов описали дугу в воздухе и одновременно спланировали на лицо Джилли с таким изяществом, что она подумала: вот сейчас, не прикоснувшись к лицу, эти клочки ткани превратятся в лебедей
