к моей шараде и к моим намерениям одинаково снисходительно».
«В глазах лучистых прочитаю!»
Вылитая Харриет. Для ее ясных глазок невозможно подобрать лучшего эпитета!
«Умом глубоким отгадаешь…» Хм. Это у Харриет-то – глубокий ум? Что ж, тем лучше. Мужчина должен влюбиться поистине без памяти, чтобы так описывать предмет своих воздыханий. Ах, мистер Найтли! Хотелось бы мне, чтобы вы сейчас присутствовали в нашей гостиной; последние события развеяли бы ваше недоверие. Один раз в жизни вы вынуждены будете признать себя неправым. Честное слово, превосходная шарада! Совершенно исключает всякие двусмысленные толкования. Значит, и объяснение в любви не заставит себя ждать».
Она с неохотой вынуждена была отвлечься от своих в высшей степени приятных размышлений, которые в противном случае грозили вылиться в продолжительные разговоры, поскольку Харриет трепетала от волнения и измучила ее вопросами:
– Какое же тут спрятано слово, мисс Вудхаус? Что это может быть? Совершенно, совершенно не представляю… ни малейшей зацепки… Ах, как трудно! Я понятия не имею… Прошу вас, мисс Вудхаус, попробуйте отгадать! Пожалуйста, помогите мне! Никогда не встречала такой трудной загадки. Что же это такое? Движение? Интересно, кто таков его приятель… и кто эта молодая дама! Как вы думаете, это хорошая шарада? Смысл приличный? Может, он загадал слово «колесо»? «От обода, от колеса, от достижений»! Или, может, это «чувство»? «Затем глагол твердит о чувстве вечном и высоком»… Что же? Вечность? Высота? О нет! В «высоте» целых три слога! Разгадка должна быть очень хитроумной, иначе он не принес бы шараду. Ах, мисс Вудхаус, как вы думаете, доберемся ли мы когда-нибудь до ее сути?
– Вечность и высота? Чушь! Моя милая Харриет, о чем вы? Какой смысл приносить нам шараду, якобы сочиненную другом, если отгадка – «колесо» или «высота»? Дайте сюда листок и слушайте внимательно. «Мисс…» – читайте: «Мисс Смит». «Сначала – буквы три, исходят от движенья, / От обода, от колеса, от достижений». Это – «воз». «Затем глагол твердит о чувстве вечном и высоком, / О самом сладостном, бесценном и глубоком». Это – «любить». Только и всего! Ну а теперь – самое главное: «А в целом («возлюбить», понимаете!) – высоко предназначенье, / Не каждому дается отношенье / К другим, равно к себе – без сожаленья (возлюбить ближнего, как самого себя!) / В восторге, радости и упоенье». Какой изысканный комплимент! Но за ним еще следует предложение; думаю, милая Харриет, вам не составит большого труда разъяснить себе его смысл. Прочтите еще раз и успокойтесь. Нет никаких сомнений в том, что шарада написана о вас и для вас.
Харриет не пришлось долго убеждать в столь приятном для нее открытии. Она перечла заключительные строчки, вспыхнула и счастливо потупилась. Говорить она не могла – от избытка чувств. Однако ей говорить и не требовалось. За нее говорила Эмма.
– Значение этой шарады настолько ясно и недвусмысленно, – увлеченно продолжала она, – что у меня нет ни малейших сомнений относительно намерений мистера Элтона. Предмет его воздыханий – вы! Надеюсь, вскоре вы получите полнейшее доказательство
